Грёзы ангела - Татьяна Ренсинк

головой, но Фредерик скорее покинул дом. – Нет! – воскликнула отчаянно Вера. Слёзы брызнули из глаз, и она помчалась за Фредериком на улицу: – Постойте! Нет! – остановилась она перед ним, не менее расстроенным. – Вы уходите... навсегда? – Вера, – ласково молвил он. – Гебгардт прав... Наши жизни настолько разные. Вы святая, я – нет, понимаете? – Мне не важно, что было и как, – плакала Вера, не собираясь более скрывать своих чувств ни от кого. – Вам не интересно узнать, что было в Москве? – с усмешкой обиды на судьбу вопросил Фредерик. – Как же всё?... Что же всё это было? – еле сдерживалась Вера, чтобы не разрыдаться совсем, иначе, чувствовала, не сможет вымолвить и слова. – Вера! Вернись немедленно! – крикнул вышедший из дома отец Оделии. – Не смогу я подарить вам ту сказку, о которой мечтаете, – шептал Фредерик, не сводя с Веры глаз, как и она с него: – Не уходите. Мне не важно, что было в Москве или ещё где. Здесь Фредерик снова вспомнил всю беседу с Гебгардт. Вспомнил, что Вера ещё не знает о гибели дяди. Разрушить душу этой дорогой, ранимой девушке Фредерик, чувствовал, не может. Сам бы мучился и век, и больше даже от потери возможности любить, но для Веры, любимой Веры, – не может позволить такого.

– Не знаю, когда, но, – Фредерик не обращал уже внимание на зовущего Веру домой Гебгардта.

Он заключил плачущую возлюбленную в крепкие объятия и припал к её губам с неистовой силою любви, кипящей в нём страсти... Вопреки всему... Вопреки всем... Он и она, и их ответная чистая любовь друг к другу... – Я вернусь, – прошептал Фредерик наполнившейся вновь счастьем Вере и поспешил уйти,... скорее скрыться за ближайшим поворотом...

32

Глава 32

С тех пор как Фредерик ушёл, минуло несколько дней. Это были дни горя, дни слёз и душевных страданий что для него самого, что для Веры...

Сразу, как рассталась с Фредериком, как вернулась в дом, отец Оделии рассказал Вере о внезапной смерти дяди, который уснул в вечер, когда Вера уехала из деревни, и больше не проснулся. Похороны устроили сразу. Родители Оделии помогли во всём, как с поддержкой, так и теплом семейным. Теперь после тяжёлого дня похорон, оставшись одна, Вера закрылась в своей спальне и всю ночь прорыдала. Оделия слышала плач подруги, но войти так и не решилась. Лишь когда утро наступило, Оделия поспешила скорее к ней... – Ты уже поднялась, – удивилась она, видя Веру в кресле за вышиванием. Одета Вера была уже в будничное платье, волосы красиво уложены. Только глаза красные и опухшие от недавних слёз... – Скоро снова заниматься будем. Через час уже? – вопросила Вера. – А там хочется вновь поехать на лошадях кататься... Да чтоб ветер сильным был! – Какие занятия, что ты?! – замотала головой Оделия. – В таком состоянии... нет. Я только пришла поговорить с тобой. Оделия закрыла дверь поплотнее и села рядом. – Письмо получила я, – зашептала она. – От Николя!... Друга Фредерика. – Господь милостив, – перекрестилась Вера. – Просит прощения и молит о встрече тайной. Намерена я поговорить с ним обо всём, что слышала тогда... О разговоре моего папеньки с Фредериком. – Ты только фамилию узнай и узнай, как он да где, – с надеждой смотрела Вера. – Я узнаю всё, уж поверь мне, – уверенно кивнула подруга и одарила не менее счастливой улыбкой. И встреча с Николаем у Оделии случилась скоро...

Переслав в течение дня несколько записок через соседского мальчишку, они уговорились о встрече. Первого, кого Николай увидел, стоя на назначенной улице, был мальчишка, помогающий им. Заплатив тому за помощь, Николай поднял взгляд и увидел стоящую в конце улицы Оделию. Она куталась в манто и шаль, но сделать первой шаг не осмеливалась...

Николай сразу подошёл и тут же стал говорить: – Лишь о прощении молю. Не смог выдержать дольше, чтобы не сметь... – Где ваш друг? – перебила его речь Оделия. – Вы не простите меня? – искренне волновался Николай. – За что? – усмехнулась Оделия, и он вздёрнул бровью: – Вам же известно, что было в Москве. – И? Вы думаете, если я прощу, всё будет вновь чудесно? – с наигранным удивлением смотрела она, и Николай почувствовал, что прощения ему будет, скорее всего, не добиться: – Хорошо. Мы были настолько пьяны, что... Говорить буду за друга. Себя не оправдываю. Я был несерьёзен. Никогда серьёзным не был, в отличие от Фредерика. Видя его страдания теперь, совесть заставляет душу ныть. Оделия молчала. Что пока ответить – она не знала. Только ждала продолжения речи Николая и видела, как ему тяжело, как он, действительно, мучается и переживает... – Не проходит и дня, чтобы ни думал о вас, – взглянул он так, что у Оделии дыхание перехватило. – Фредерик уже который день сидит в трактире. Пьёт и пьёт. – А вы больше не пьёте? – усмехнулась Оделия и сама себя внутри уже ругала, что груба. – Если вы меня простите,... то я если и буду пить, то лишь с вами, – прозвучал ответ. – Это нечестно, – стала волноваться Оделия. – Вы будто заставляете меня простить. – Никак нет, сударыня, – смелел перед нею Николай. – Что мне сделать, чтобы вы поверили мне вновь?

– Скажите фамилию вашего друга да откуда он, для начала, – кокетливо улыбнулась та.

– Армоур, а дом приобрёл себе в Голландии, в Гарлеме, – последовал ответ. – А какая фамилия Веры? – Зачем вам? – удивилась Оделия, но назвала. – Матвеева. – А отца её как звать? – продолжал вопрошать Николай. – Вы шпион? – засмеялась Оделия. – Да. Нанялся к Фредерику, – засмеялся и Николай. – Ну так как? Будем помогать друг другу? И... долго мне расплачиваться за былые глупости? – Зависит от того, как долго вы способны за них расплачиваться, – хихикнула Оделия и собралась уходить, как оказалась захваченной в страсть поцелуя. Их губы быстро нашли друг друга, руки прижали тела ближе, и всё для них вокруг будто расцвело среди холода осени...

33

Глава 33

Николай знал, что Фредерик будет с