Кэндис Кэмп - Лилия под дождем

– Вот что я тебе скажу. Я учу тебя читать, так почему бы тебе не поучить меня доить корову?

Уилл оживился.

– Ты правда этого хочешь?

– Конечно.

– Я буду учить тебя как следует.

– Не сомневаюсь, – Рейд помолчал и продолжил: – Знаешь, в том, что ты плохо запоминаешь и не умеешь читать, нет твоей вины. Это все из-за того, что с тобой случилось на войне.

Уилл медленно покачал головой:

– Знаю, раньше я был проворнее. Ничего не помню, что было со мной до того, как я заболел…

– Это сделала с тобой шрапнель. Когда она попала тебе в голову, то лишила памяти. Ты пострадал за свою страну, тебе нечего стыдиться.

Пытаясь сосредоточиться, Уилл нахмурил брови.

– Правда?

– Да, правда.

– А-а… тогда хорошо. – Он улыбнулся и распахнул рубаху. – Хочешь посмотреть мои шрамы?

Рейд чуть не рассмеялся, представив, как Уилл проделывает этот трюк во время визита какой-нибудь из местных хозяек. Однако он сдержал себя и внимательно осмотрел неровные белые следы.

– Да, тебя здорово зацепило. Чудо, что ты остался жив. Если бы не твоя… – он запнулся. – Если бы не Мэгги, то, возможно, ты и не поправился бы.

– Да, – закивал Уилл. – Мэгги очень хорошо заботилась обо мне. И Ти тоже.

– Он хороший мальчик.

– Я тоже забочусь о нем, – гордо заявил Уилл.

– Правда?

– Ха-ха. Я умею делать вещи, которых не может он. Я могу поднимать тяжести. Однажды Ти провалился в яму, а я его вытащил.

– Наверное, он был рад, что ты оказался рядом и помог ему.

– Да, он так и сказал. – Уилл улыбнулся Рейду. – Ты мне нравишься. Я рад, что ты живешь с нами.

Рейд хотел было объяснить, что остался у них ненадолго, но замолчал. Ему не хотелось омрачать счастливое настроение Уилла. Он положил ему руку на плечо и сказал:

– Я тоже рад, Уилл.

Однажды утром Ти вернулся из своего похода по доставке яиц с конвертом в руке.

– Письмо от дяди Хантера, – сказал он возбужденно.

К нему тут же подскочил Уилл.

– Почитай, – попросил он.

– Потом, – решительно вмешалась Мэгги и выхватила письмо. Она начала изучать конверт, как будто пытаясь угадать что-то по его потрепанному внешнему виду. – Прочитаете после меня.

Мэгги заметила, как Рейд Прескот наблюдает за ней, и вспыхнула.

– Хантер – мой брат, – сказала она. – От него давно не было вестей.

– Я помню. Это тот, который живет в Техасе?

– Да, это он, – улыбнулась Мэгги.

– Вы очень близки с вашими родственниками, – предположил Рейд, глядя, как она раскраснелась от волнения.

– О, да. Некоторые говорят, что семья Тиреллов – настоящий родовой клан. Впрочем, я не думаю, что это плохо.

Рейд пожал плечами.

Мэгги трудно было представить, как можно быть не сильно привязанным к своей семье. Это всегда было основным принципом ее существования. Уилл тоже уставился на него с удивлением. Семьи Уиткомбов и Тиреллов жили в разных концах Пайн-Крика, однако они всегда были посвящены во все дела друг друга.

Рейду стало неловко.

– У меня нет близких родственников, – как бы оправдываясь, сообщил он.

Поняв его неловкость, Мэгги отвернулась к печи и стала подавать завтрак, засунув письмо Хантера в карман.

Это письмо было крупным событием в жизни семьи Мэгги и происходило не чаще трех-четырех раз в год. Поэтому она изучала каждое письмо очень тщательно, перечитывая его по несколько раз. Уилл и Ти очень любили слушать описания того, как Хантер пасет скот и перегоняет его на Север. Во время их похода в Нью-Мексико на них напали индейцы, и они еле отбились от них. Когда Мэгги читала обо всех этих ужасах, у нее волосы вставали дыбом.

Хотя Мэгги была близка со всеми своими родственниками, Хантер всегда был ее любимчиком. Он был ближе всех к ней по возрасту, и они много вместе играли, когда были малышами. Гидеон и Шелби, которые были постарше, смотрели на малышей свысока и не посвящали их в свои «взрослые» дела. Бывали у Мэгги с Хантером и ссоры, но они быстро мирились и очень любили друг друга. Мэгги была счастлива, когда он вернулся с войны целый и невредимый. Правда, он стал не таким веселым – Линнет Конвей смыла с его лица обычную улыбку.

Ти с Уиллом вымыли руки и сели за стол. Все были голодны и молча передавали друг другу еду, не теряя времени на разговоры.

После обеда Мэгги отправила всех во двор и быстро вымыла посуду. Наконец она вышла на крыльцо, подставила лицо прохладному ветерку и занялась письмом. Оно гласило:

Дорогая Мэгс!

Извини за куриный почерк. Пишу огрызком единственного карандаша, который мне удалось найти в бараке. Огарок свечи тоже не способствует хорошему почерку. Завтра мы начнем весеннее клеймение скота, поэтому только через несколько недель я смогу спокойно вздохнуть. Надеюсь, что все вы в полном здравии. На случай, если я не смогу написать маме, пожалуйста, передай ей, что я ее люблю и часто о ней думаю. О тебе я тоже очень скучаю. Как там Ти и Уилл?

Сейчас я вспомнил, как выглядит твоя ферма весной. Должно быть, будет апрель, когда ты будешь читать это письмо. Я думал о нарциссах мамы, растущих перед домом. Весной они так красиво цветут. Иногда мне мерещится, что я чувствую запах земли, только что распаханной плугом, – влажной, жирной и черной, как шоколад. И все-таки я не фермер, как Гидеон, и вряд ли смогу осесть на одном месте.

Слезы навернулись Мэгги на глаза, помешав ей читать. Она прижала письмо к груди и осмотрелась по сторонам. Уже был май, и нарциссы почти совсем завяли. Цвел кизил и розы, а воздух был наполнен пряным запахом жимолости.

Картины и запахи, о которых писал Хантер, были ей бесконечно дороги. Она любила все, что ее окружало: дом, огород. Они были такой же неотъемлемой частью ее, как шрам на руке, оставшийся с того времени, когда она зацепилась за гвоздь в возрасте девяти лет.

Строки письма, в которых Хантер писал о ностальгии по дому, вселили в нее надежду, что он когда-нибудь надумает вернуться домой. Мэгги вздохнула, вытерла слезы и продолжила читать письмо. Он писал, что нашел работу на ферме рядом с Сан-Антонио и собирается остаться там на несколько месяцев, так что она может писать ему прямо туда. Он описал ранчо и его хозяина – Рейфилда Минтера, добавил некоторые подробности о предстоящем клеймении скота и закончил письмо выражением своей любви ко всем родственникам.

Мэгги еще раз перечитала письмо, сложила его и положила обратно в карман юбки. Она сидела, глядя в пространство невидящим взглядом, и размышляла о письме брата. Радовало, что Хантер не забывает о доме. Так что сохранялась надежда, что когда-нибудь он вернется.

Стояло теплое, мягкое утро. Приятно было сознавать, что какое-то время можно было ничего не делать, вдыхать запах весны и думать о возможном воссоединении ее семьи.