Графиня на арене - Минерва Спенсер

Да, он определенно отругал бы ее за то, что поселилась в Лондоне, и был бы в ярости, что она осталась в труппе Фарнема.

Но Джо устала переезжать с места на место, постоянно оглядываться через плечо. За полтора года, что прошло со смерти Мунго, Джо переезжала всего один раз — и то не покидая Лондона. Хватит с нее беготни.

Ей нравилась не только работа в цирке, но и сами цирковые. Раньше она все время была сама по себе, не считая Мунго, и устала чувствовать себя одинокой и неприкаянной. После смерти Барнабаса Фарнема в Химмель-хаусе в прошлом году его племянница, Марианна Симпсон, взяла на себя управление цирком, но потом удивила всю Британию, когда вышла замуж за герцога Стонтона и продала свою долю цирка Сесиль Трамбле. Под началом строгой и более деятельной француженки жизнь в цирке стала гораздо лучше.

Сесиль сразу же подняла всем жалованье, наняла новых работников и вложила часть прибыли в старое здание, которым Барнабас годами пренебрегал, а деньги тратил на азартные игры. В здании цирка стало чище и безопаснее, да и доходнее к тому же.

Вернувшись из Франции, Джо сказала себе, что останется в цирке только до тех пор, пока Марианна не встанет на ноги и ей больше не нужен будет номер Джо, но потом Марианна ушла, так что она сказала себе, что останется, пока Сесиль не сможет ее заменить. И вот, спустя почти три месяца с тех пор, как Сесиль стала руководителем, Джо все еще приходит в цирк шесть раз в неделю, чтобы выступить со своим номером.

«И в свободное время шпионит за Эллиотом, мечтает о нем и на что-то надеется. — Этот голос принадлежал не Мунго, а ангелу-хранителю Джо, пытавшемуся ее образумить. — Возвращайся лучше во Францию. Там для тебя столько работы, что сможешь выбирать только те задания, которые понравятся. Деньги тебе не нужны, так что можно работать ради удовольствия. К чему оставаться здесь и страдать? Эллиот о тебе и думать забыл, нашел себе партию своего уровня. И тебе следует поступить также».

Джо скривилась. Ей хотелось, чтобы этот голос заткнулся и оставил ее в покое, потому что не просто раздражал, но и лгал. Эллиот не забыл о ней, больше того: всего несколько недель назад сам ее разыскал, но вовсе не для того, чтобы «говорить с тобой о тебе», как он выразился, просто хотел предложить работу.

Что ж, это была правда. Он просил ее провести расследование для Гая Миллингтона, который больше не был маркизом. Бедняга Гай скатился по социальной лестнице в самый низ после того, как его двоюродный брат вернулся в Англию и потребовал себе герцогство, к которому Гая готовили всю жизнь.

Теперь Любимчик общества Гай стал всего лишь мистером Гаюсом Миллингтоном и, ко всеобщему изумлению, нанялся работать в цирк в надежде вновь завоевать сердце Сесиль Трамбле, с которой они были любовниками во Франции. Джо знала, что расстались они совсем не полюбовно — во всяком случае, со стороны Сесиль, — когда Гай предложил ей карт-бланш.

Зачем-то ему понадобилось покопаться в прошлом Сесиль. Сначала он пошел с этим предложением к своему другу Эллиоту, но тому так часто приходилось ездить из Лондона в Париж и обратно, что он отказался от этой работы и предложил ее Джо.

Его появление обрадовало и удивило, тем более что Эллиот встретил ее ночью, после представления. Забавно, что поджидал он ее в переулке, где обычно слонялись все воздыхатели в надежде соблазнить кого-нибудь из цирковых цветами, украшениями или предложениями разной степени допустимости.

— То есть, — сказала Джо, успокоив свое бедное сердце, которое от этой встречи забилось так сильно, что готово было выскочить из груди, — ты хочешь, чтобы я шпионила за Сесиль — моей подругой и начальницей?

— Я от тебя ничего не хочу! — возмутился Эллиот и молча пошел рядом, словно намеревался идти за ней до самого дома.

Джо свернула с дороги и двинулась к пабу, где часто собирались цирковые. Меньше всего ей хотелось тащить джентльмена в свою обшарпанную комнату, хоть она и подозревала, что он уже знает, где она живет.

— Тогда что тебе надо? — спросила она грубо.

— Просто сказать, что Гаю нужен помощник, который мог бы навести справки о прошлом Сесиль. Если ему не поможешь ты, он, наверное, найдет кого-то другого или займется этим сам с изяществом слона в посудной лавке и все запутает. Ему не нужны факты, которые могут ей повредить, скорее наоборот: он хочет ей помочь.

— Тогда почему он прямо ей об этом не скажет?

Эллиот расхохотался, и его можно было понять. Отношения Гая и Сесиль были полны шумных ссор и эмоциональных срывов с обеих сторон.

Хоть Сесиль и согласилась взять Гая в цирк, когда он потерял титул, дом и деньги, но сделала это лишь для того, чтобы унизить и получить свой фунт мяса[5]. Ради развлечения она заставляла его пресмыкаться перед ней, и к чести Гая следует сказать, что его это ничуть не расстраивало. Только слепец мог бы не заметить, что он влюблен в Сесиль по уши, но очень ее обидел. Сесиль, которая, по мнению Джо, отвечала ему взаимностью, была или слишком рассержена, или напугана, или горда, чтобы дать ему второй шанс разбить ее израненное сердце, поэтому неудивительно, что Эллиот рассмеялся, когда Джо предложила, чтобы Гай и Сесиль разобрались в своих отношениях сами, как взрослые люди. Возможно, когда-нибудь этот день настанет, но явно не скоро.

— Просто поговори с Гаем и узнай, что ему нужно, прежде чем решать, — предложил Эллиот. — Что тут плохого?

— Ладно, поговорю, — согласилась наконец Джо, но поскольку Эллиот не уходил, спросила: — Что-нибудь еще?

— Как у тебя дела?

— Нормально.

— Ты пойдешь на бал, который устраивают Марианна и Син?

— Чего? — Джо остановилась и обернулась.

— Они устраивают бал — первый, где Марианна предстанет как герцогиня Стонтон.

— А я здесь при чем? Вряд ли они пригласят на бал цирковую.

— Син считает иначе.

Джо с тревогой ощутила, как от его слов тепло растекается по телу. Неужели Марианна и правда хотела, чтобы она пришла на, пожалуй, самое важное мероприятие в ее новой жизни?

Вместо того чтобы спорить с Эллиотом о возможности такого приглашения, она продолжила путь: туман стремительно превращался в дождь.

— Если пригласят, пойдешь? — не отставал Эллиот, без труда поспевая за ней.

— Нет.

— Почему?

— Да какая от меня польза в