Розмари Роджерс - Распутница

Тогда во мне было еще слишком много детского – несмотря на проснувшееся во мне женское начало. Мы с Блейзом встретились слишком рано, и он понял это значительно быстрее, чем я.

Ну конечно! Он был старше и гораздо опытнее – и наглядно мне это продемонстрировал. И он был не способен на какие-либо подлинные чувства, слишком занятый собственными перевоплощениями, чтобы быть самим собой! Мне лучше расстаться с иллюзиями сейчас же, пока я еще способна на это. Возможно, потом будет слишком поздно.

Да, здравые мысли, возникающие после пробуждения, решительно отличаются от чувств, навеваемых сном, непрочных, как паутина, и рожденных лишь воображением! Сны – это сны, а реальность – это то, в чем мы живем день за днем. И чем скорее мы это понимаем, тем лучше!

Именно моя подруга Мари-Клэр первой напомнила мне об этом. Я лежала поперек своей пришедшей в полный беспорядок постели, совершенно голая, если не считать простыни. Должно быть, это Блейз, уходя, накрыл меня ею. Я так и спала, погрузившись в сладкое беспамятство, пока занавески на кровати не раздвинулись и недовольный голос Мари-Клэр не вернул меня к действительности:

– А! Теперь я могу убедиться в этом собственными глазами! Тебе повезло, что именно я, а не твоя драгоценная тетя Чэрити, только что торжественно прибывшая, обнаружила тебя в таком виде!

– Ради Бога, Мари-Клэр! Не могла бы ты в столь ранний час хоть немного побыть француженкой? И…

– И? И что? Похоже, Триста, что я действительно тебе друг – хоть ты и сыграла со мной скверную шутку сегодня ночью. Ты должна была сказать мне, моя дорогая, что последние несколько дней лежала не только под солнцем! Ты же знаешь, что я не стану ревновать. Я достаточно разбираюсь в мужчинах, особенно в мужчинах подобного типа – хотя по твоему пораженному взгляду, бедное дитя, я вижу, что ты их вряд ли понимаешь! Разве ты должна относиться к нему всерьез только потому, что он тебя соблазнил?

– Подожди! Подожди, Мари-Клэр! О чем ты говоришь? Я не… Я не собиралась… Ты делаешь выводы… – Я непроизвольно прижала руки к ушам, чтобы не слышать ее резких слов. Я чувствовала себя как ребенок, застигнутый на месте преступления.

– О, ради Бога, Триста! Знаешь, передо мной-то не надо оправдываться! Я сержусь не из-за того, что ты кое-что позволила себе с Блейзом Давенантом, а потому, что ничего не сказала мне, своей лучшей подруге! Думаешь, я против? Зная Блейза, я готова предположить, что ему очень понравилось бы иметь нас обеих в одной постели – и всеми мыслимыми способами! Он ведь как сатир! Ты не согласна? – Присев на край кровати, Мари-Клэр насмешливо смотрела на меня, улыбаясь нежно-розовыми губами.

Один Бог знает, что именно она прочла на моем лице, вернее, что я позволила ей прочитать. Я знала только, что, если не хочу потом чувствовать себя отвратительно, я не должна сейчас ей уступать – не должна дать почувствовать, какую боль Мари-Клэр причинила мне своими небрежно сказанными, насмешливыми словами. Она все смотрела на меня, приподняв брови, и я должна была… я должна была что-то ей сказать, или она в самом деле начнет думать, что…

– Ты еще не закончила? – услышала я свой голос. Слава Богу, он звучал совершенно спокойно. – О небо, ты наболтала столько нелепых вещей, что я так и не поняла, обвиняешь ты меня или сочувствуешь. А что касается… его… – Я не могла заставить себя выговорить имя Блейза, и Мари-Клэр почувствовала мои колебания.

– Ха! Нелепых вещей, говоришь? О боги! Тебе стоило бы видеть выражение своего лица, детка! Но какое мне дело до того, что ты пытаешься обмануть самое себя? По крайней мере я тебя предупредила! – Сказав это, Мари-Клэр вскочила. Глядя на меня сверху вниз, она коротко рассмеялась: – Мой бедный друг! Ты приготовилась к сцене ревности, а я тебя разочаровала. Ну да ладно! Блейз, пожалуй, понимает меня лучше, чем ты. Иначе почему бы он попросил именно меня передать тебе небольшой сувенир в память о днях, проведенных в такой романтической атмосфере? Вот!

Едва взглянув на плоский, небрежно завернутый пакет, который мне протянула Мари-Клэр, я почувствовала, как во мне закипает гнев.

– Я никогда не пыталась судить твои поступки, Мари-Клэр, – холодно сказала я, – или обсуждать их с кем-либо. Так же я не чувствую себя обязанной обсуждать с тобой какие бы то ни было свои действия, в том числе и то, как я провожу время в последние дни. Единственное, что я хочу сказать, – это то, что провожу его не… не с твоим мистером Давенантом! Вчера я впервые встретила этого негодяя. – При этих словах Мари-Клэр посмотрела на меня с недоверием, если не сказать – с пренебрежением. Я поняла, что это звучит, пожалуй, не очень правдоподобно.

На мгновение мне показалось, что Мари-Клэр разозлилась на меня так же, как я за несколько секунд до этого на нее. Ее глаза сузились, ноздри расширились. Но затем она только безразлично пожала плечами и покачала головой.

– Ради бога, Триста! – примирительно сказала она. – Я думала, ты понимаешь, что можешь мне доверять. В конце концов, я-то немало доверила тебе с тех пор, как мы подружились. Дорогая, он не стоит нашей ссоры! Перед тем как снова начать все отрицать, ты лучше взгляни на маленький пакет, который я только что тебе дала. Пожалуй, даже Блейза можно в некоторых отношениях считать джентльменом!

Только после того как Мари-Клэр ушла, не дав мне возможности снова запротестовать, я вспомнила о пакете из коричневой бумаги. Закусив губу, я дрожащими руками разорвала его. Что за новую игру затеял Блейз?

Увидев содержимое пакета, я чуть не закричала во весь голос от ярости, которая, как огонь, растеклась по жилам. Да, Мари-Клэр имела все основания для определенных выводов! На шероховатой бумаге для эскизов была нарисована я, и везде я была обнаженной. Вероятно, Блейз наблюдал за мной тогда, когда я полагала, что нахожусь в полном одиночестве. Я никак не могла подозревать, что за мной следят любопытные глаза, выведывая мои самые потаенные секреты. О Боже, Боже! И он позволил Мари-Клэр это увидеть – какой ужас! Неужели после того, как я уснула, он прямиком направился из моей постели в ее спальню и занимался с ней любовью, со смехом показывая ей эти рисунки? Неужели он сравнивал ее тело с моим?

Ну и черт с ним, подумала я. Пусть катится к дьяволу! Значит, всю неделю он скрывался поблизости. Шпионил – а я-то думала, что была одна. Нужно разорвать эти рисунки на мелкие кусочки, нужно… Но я все же не удержалась от того, чтобы снова на них взглянуть, все еще хмурясь и тяжело дыша от гнева. Вот я стою на скале, подставив лицо солнцу и подняв руки вверх, чтобы удержать на весу падающие на плечи волосы. А на следующем рисунке я лежу по пояс в воде… и предаюсь мечтам, а сзади длинным шлейфом тянутся мои волосы. Воспоминания заставили меня покраснеть. Глядя на мечтательное выражение лица на рисунке, я чувствовала, что Блейз каким-то образом проник в суть моих грез.