Джейн Кренц - Любовница

Гатри стремился к приданому и, получив деньги, сразу потерял всякий интерес к юной жене. К счастью, он все же оказался не полным идиотом и ухитрился не промотать все до последнего пенни. Однако он успел нанести значительный урон капиталу, прежде чем неожиданно умер от удара.

Как однажды призналась Зоя Ифигинии, лорд Гатри и тут остался верен себе, умудрившись унизить жену даже собственной смертью, скончавшись в борделе.

Тетушка Зоя давала понять всем и каждому, что единственной радостью в этом несчастном браке стало рождение ее дочери Марианны. Она пришла в восторг от помолвки дочери с красивым и богатым Шеффилдом. В последнем, наученная горьким опытом, Зоя постаралась убедиться своевременно и досконально.

На самом же деле долгие годы брака с омерзительным Гатри Зое скрашивала лишь любовная связь с лордом Отисом. Отис влюбился в нее с первого взгляда — в тот миг, как их представили друг другу. Он никогда не был женат… То, что именно Отис являлся настоящим отцом Марианны, Зоя хранила в глубочайшей тайне, — но вот кто-то еще, оказывается, прознал об этом…

Марианна — очаровательная, нежная и добрая юная леди — обожала Отиса. Она относилась к нему как к любимому доброму дядюшке, а тот, в свою очередь, безумно любил ее.

После смерти мужа Зоя, подобно большинству великосветских вдовушек, наконец-то стала сама себе хозяйкой. Первым делом она собрала все, что осталось от ее состояния, и вложила деньги в первое крупное рискованное предприятие Ифигинии — строительство площади Утренней Розы. В прошлом году она получила хороший доход и смогла отложить солидную сумму в приданое Марианны.

Наконец-то мать с дочерью получили возможность сменить свои тусклые, невзрачные, давным-давно устаревшие платья на новые модные наряды, сшитые у лучших французских модисток. Когда приготовления были закончены, Марианна появилась в обществе. Предложение от Шеффилда последовало вскоре после ее первого же бала.

Зоя поджала губы, пристально уставившись на эскиз библиотеки:

— Отис уверяет, что я должна быть готова к новым требованиям. По его словам, вымогатель подобен пиявке и имеет обыкновение снова и снова возвращаться к своей жертве, пока не убедится, что полностью обескровил ее.

Ифигиния презрительно повела плечом:

— Какое мрачное сравнение! Однако, учитывая то, что я сама слышала, приходится полностью согласиться с ним. — Погрузившись в размышления, Ифигиния смотрела поверх красочного каталога. — К несчастью, Мастерс считает все это не более чем забавной выдумкой.

— Ты считаешь, он действительно не поверил тебе? — спросила Зоя.

— Он недвусмысленно дал мне понять, что считает нашу историю легендой, которую я выдумала, пытаясь объяснить свой обман.

— Какой ужас! — простонала Зоя. — Я до сих пор не могу поверить в то, что он позволил тебе и дальше притворяться его любовницей.

— Да, он согласился, за что мы должны быть ему благодарны. Теперь я смогу продолжить свои поиски в библиотеках подозреваемых.

— Мне начинает казаться, что ты напрасно теряешь время, — заявила Зоя. — Ведь до сих пор ты ничего не обнаружила.

Ифигиния легонько коснулась пальчиком эскиза.

— Я бы так не сказала, тетя. Дэрроу и Джадсон уже исключены мною из списка.

— Не знаю, не знаю, — вздохнула Зоя. — Все это настолько невероятно…

— У нас нет иного выхода… — Заметив краем глаза яркое пурпурное пятно, приближавшееся к ним, Ифигиния мгновенно переменила тон:

— О, здравствуйте, здравствуйте, мистер Хорнби! А мы все еще изучаем ваш эскиз.

— Конечно, конечно! — Не в силах противиться искушению подбодрить потенциальных покупателей, Хорнби придвинулся ближе. — Возможно, я смогу чем-нибудь помочь? — с елейной улыбкой обратился он к посетительницам.

Ифигиния на мгновение задумалась.

— Это самое необычное украшение каминной доски, какое я только видела, мистер Хорнби.

Тот просиял:

— Точная копия античных надгробий, мадам. Создает серьезную, глубокомысленную атмосферу, как нельзя более соответствующую библиотеке.

— Понятно, — кивнула Ифигиния.

— А меня просто разбирает любопытство, — вступила Зоя, покосившись на иллюстрацию, — что за странные существа поддерживают лампы?

— Сфинксы, мадам. Последнее слово моды, да будет вам известно. Превосходно сочетаются с обоями, испещренными египетскими иероглифами.

— Ах да! Конечно!

Амелия нахмурила брови:

— А что за странные ткани свисают с потолка, мистер Хорнби?

— Турецкий балдахин, мадам. Придает комнате экзотический вид и приводит в изумление посетителей.

— Вне всякого сомнения, — пробормотала Ифигиния, пристально вглядываясь в картинку. — Здесь какая-то разнородная коллекция старинных ваз…

— Точные копии этрусских, смею заметить. Чрезвычайно модно в этом сезоне.

Ифигиния предпочла не сообщать Хорнби, что вазы имеют такое же отношение к этрускам, как и его нелепый жилет.

— А где же вы намерены разместить книги?

— Книги? — растерялся Хорнби.

— Но ведь это библиотека, или я ошибаюсь?

Хорнби деликатно вздохнул:

— Мадам, возможно, вы не осведомлены, но сейчас лишь в очень немногих, отставших от моды домах библиотеки все еще используются непосредственно для чтения книг.

Ифигиния с трудом сдержала улыбку:

— Ах да, конечно! Не знаю, о чем я только думала, когда заикнулась о книгах в библиотеке!

— Совершенно верно, мадам, — подхватил Хорнби. — Именно стремление избежать таких вот грубейших ошибок в оформлении дома приводит людей с подлинным вкусом в заведение Хорнби и Смита.

— Мистер Хорнби, — бросила на него негодующий взгляд Амелия, — да будет вам известно, вы разговариваете с миссис Брайт — крупнейшим знатоком античного стиля в оформлении зданий!

Хорнби испуганно округлил глаза:

— Ах… нет! Нет, я не знал! О, примите мои извинения, мадам! Я, очевидно, не так понял…

— Не беспокойтесь, — отмахнулась от его сбивчивых извинений Ифигиния.

Ее познания в античности оказались наиболее полезными в деле перевоплощения в любовницу Мастерса. Зоя быстро разнесла по всем домам слухи о таинственной миссис Брайт, обладающей академическими познаниями в классике, которая как раз вошла в моду.

С тех пор на каждом балу Ифигинию ждал немедленный успех, поскольку не было недостатка в людях, желавших обсудить с ней проекты оформления своих домов. Иметь модный дом было не менее престижно, чем носить элегантное платье.

Хорнби собирался уже продолжить свои извинения, как раздался мелодичный звон колокольчиков над входной дверью. В зал ворвалась маленькая толстая женщина средних лет.