Ханна Хауэлл - Серебряное пламя

– Да не было у него никаких возражений, пока он не побывал на ярмарке в Данкенли. Это городок в паре дней езды отсюда. Я сразу заметил, что он пребывает в мрачности, но не стал допытываться, что его гложет, до сегодняшнего утра. Он был не в том настроении, чтобы принимать гостей, и я попытался приободрить его.

– Но тебе это не удалось, – подытожил лорд Магнуссон. – Сердечные болезни так просто не лечатся.

– Вот именно. Он видит, какое благословение даровал мне Бог в лице Эдины, и хочет того же для себя.

– Как и любой мужчина в здравом уме.

– Спасибо. Он уверен, что нашел то, что искал, но девушка сбежала от него.

– И он не бросился вдогонку?

– Он обещал мне, что вернется домой, чтобы встретиться с тобой и Марго. Мне кажется, он надеялся, что его чувства не более чем зуд в чреслах, вызвавший временное помрачение рассудка. Но теперь мальчишка понял, что все гораздо серьезнее.

– В таком случае он уже должен быть в пути, преследуя беглянку.

– Пожалуй, но, думаю, ничего страшного не случится, если он немного повременит. Гэмел просто одержим девушкой. Страсть – плохой советчик. Пусть немного остынет.

– И то верно. Надеюсь, так и будет – ради его же блага. Сердечные болезни – настоящее проклятие. Молодежь переживает любовные страсти гораздо острее, чем люди, умудренные опытом. С годами начинаешь понимать, что бывают ситуации, когда бесполезно бороться с волей Господа и судьбой. А молодые не всегда знают, когда нужно смириться перед обстоятельствами.

Гэмел вошел в спальню мачехи и улыбнулся, глядя, как она прихорашивается перед зеркалом.

– Ты и так прелестно выглядишь, матушка, без всяких ухищрений.

– Знакомство с новыми людьми – всегда испытание для меня. Потом будет легче. Спасибо, Мэри, можешь быть свободна, – сказала она горничной и, когда та вышла, переключила все внимание на Гэмела. Ее приветливая улыбка поблекла.

– У меня появился глаз на лбу? – пошутил он, выдержав ее пристальный взгляд.

Леди Эдина хмыкнула:

– Я надеялась, что ты справился со своей меланхолией, но теперь вижу, что твои улыбки – одна видимость, за которой скрывается мировая скорбь.

– Не волнуйся, твои гости ничего не заметят.

– Меня волнует совсем не это. Я никогда не видела тебя в таком мрачном настроении. Неужели тебя так огорчают наши попытки найти тебе невесту?

– Они меня вполне устраивали, пока я ее искал. Теперь мне это ни к чему.

– Ты нашел то, что хотел?

– Да, но она сбежала от меня. Если бы не обещание, данное отцу, я бы сразу пустился за ней вдогонку. Теперь придется подождать, пока уедут наши гости. Я должен ее найти.

– Отец в курсе?

– Да, я все рассказал ему. Наверняка он поделится с тобой вечером, когда вы ляжете спать, так что не вижу смысла пересказывать все сначала. – Гэмел усмехнулся при виде ее зарумянившихся щек.

– Когда ты так улыбаешься, ты становишься очень похожим на Уильяма, – промолвила леди Эдина и покачала головой. – Не понимаю, как женщина могла тебя оставить.

– Спасибо, матушка. Она проделала это, пока я спал. – Он скорчил гримасу. – Я чуть с ума не сошел, когда, проснувшись, обнаружил, что один в постели.

– Она переспала с тобой? Ты так быстро добился ее благосклонности?

– Пришлось пойти на хитрость, чтобы заманить ее в свою постель, но, клянусь, я не прибегал к насилию, чтобы получить желаемое. Наша страсть была взаимной. Ее кровь кипела так же, как моя. О, можешь сразу отмести мысль, которая, как я вижу, пришла тебе в голову. Она оказалась девственницей. Хотя, признаться, я этого не ожидал. – Гэмел покачал головой. – И все же она оставила меня. Несмотря на то что сама призналась, что принадлежит мне, что бы нас ни разделяло.

– Но ведь она и не обещала, что останется, не так ли?

Гэмел ошеломленно уставился на мачеху:

– Ну, таких слов она не произносила…

– Понятно. А теперь скажи, ты просил ее остаться? Можешь не отвечать. По твоему лицу видно, что не просил. Возможно, если бы ты это сделал, она призналась бы, что не может остаться, и объяснила бы почему. Тогда по крайней мере ты бы не изводил себя вопросами, на которые нет ответа. Ты хотя бы сказал ей, каковы твои планы относительно нее?

– Вообще-то нет… – неуверенно начал он.

– И что она должна была подумать? Она ушла, так и не поняв, в каком качестве ты хотел бы видеть ее рядом с собой. Как любовницу, жену или объект для временного развлечения? Наверняка она задавалась этими вопросами. Женщина не может знать, что творится в голове у мужчины, – продолжила леди Эдина, не дождавшись ответа, – даже если он сжимает ее в страстных объятиях. Есть вещи, которые нужно произнести вслух, Гэмел.

– И что, мой отец произносит вслух все свои мысли? – огрызнулся он, слегка раздосадованный бесспорной мудростью ее суждений.

– В этом нет нужды. Не забывай, мы уже много лет вместе. Я так хорошо его знаю, что порой ему даже не нужно ничего говорить. И тем не менее он не устает повторять, что любит меня. Есть вещи, которые необходимо говорить женщине. Это придает ей силы следовать велению своего сердца.

– Я же не знал, что у меня не будет времени. Притяжение, которое возникло между нами, казалось таким сильным.

– Мы с Уильямом почувствовали то же самое с первого взгляда. Тем не менее поначалу мы сомневались друг в друге. Если ты найдешь эту девушку, скажи ей сразу, какие у тебя планы насчет нее. Поверь мне, после этого все значительно упростится.

– Ты даже не поинтересовалась ее происхождением и приданым.

– Как только ты сказал, что она та, кого ты искал, я поняла, что даже заикаться о подобных вещах бесполезно. Какой смысл рассуждать о том, что могла бы принести тебе выгодная женитьба? Если она то, чего жаждет твое сердце, я приму ее без всяких оговорок, даже если она дитя трактирной служанки и не имеет ничего, кроме надетой на ней одежды.

– Спасибо, матушка. Хотя мне кажется, что ты можешь не волноваться по поводу ее происхождения. – Гэмел показал медальон, который носил на шее. – Она оставила мне эту вещицу, заверив, что та принадлежит ей по праву. У трактирной служанки не может быть подобных украшений.

– Пожалуй. – Эдина нахмурилась, разглядывая узор на медальоне. – Странно, он кажется мне знакомым.

– Это чей-то герб?

– Да, но не могу припомнить, кому он принадлежит.

– Однако это тревожит тебя.

– Немного, хотя не могу сказать почему. Наверное, это звучит глупо, но у меня предчувствие…

– Только дурак стал бы отмахиваться от твоих предчувствий. Слишком часто они оправдывались.

– Этот герб вызывает у меня тревогу. Возможно, с ним связаны какие-то мрачные события, о которых я слышала, но не могу сейчас вспомнить. Боюсь, семья, которой принадлежит этот герб, хранит зловещие тайны.