Патриция Хэган - Звездный свет

Однако девушка стояла на своем:

– Вы сейчас же его отпустите!

Жандарм покачал головой:

– Вы сами не понимаете, что говорите.

– Это вы ничего не понимаете! Вы, должно быть, не знаете, кто я такая! Я – мадемуазель Селеста де Манка. Мой отец – маркиз Антуан Валлуа Брюи де Манка, и если вы не сделаете то, о чем я вас прошу, вам придется иметь дело с ним, и уверяю вас…

Жандарм снисходительно повел плечами, разжал пальцы и слегка подтолкнул Сэм к девушке. В конце концов, раз эта взбалмошная аристократка хочет, чтобы он отпустил вора, то почему бы не пойти ей навстречу? На его век малолетних преступников хватит, на улице их пруд пруди – лови любого. Кроме того, парижские тюрьмы все равно переполнены, так что…

– Как пожелаете, мадемуазель, – бросил он и, повернувшись на каблуках, удалился.

Первым побуждением Сэм было сразу же удрать, но любопытство оказалось сильнее.

– Почему вы это сделали?

– Потому что вы скорее всего спасли мне жизнь. Кто знает, что сделали бы со мной те мужчины. К тому же, – тут она беззаботно улыбнулась, – мне нужна новая компаньонка и подруга. Моя Миметта недавно умерла. Сегодня после мессы монахини должны читать молитвы за упокой души. Пойдемте со мной в церковь. А потом мы вместе поедем ко мне домой. Ведь у вас нет своего дома, не так ли? – Последняя фраза прозвучала скорее обвинением, чем вопросом.

Сэм вспомнила про свой наряд и пронзительно рассмеялась:

– Да ведь я же парень, мадемуазель.

– А вот и нет.

– Почему… почему вы так решили? – растерявшись, с запинкой пробормотала Сэм.

– Мне подсказывает это… что-то в ваших глазах, я думаю. Может быть, в вашем голосе. Какая разница? Ведь вы же девушка, правда?

Сэм неохотно кивнула.

– До сих пор этого никто не замечал.

– А я заметила. Так вы согласны поехать со мной? Если не поедете, то рано или поздно окажетесь в тюрьме, вы ведь и сами это знаете.

Немного поразмыслив, Сэм пришла к выводу, что если она согласится, то по крайней мере сможет хорошо поесть до того, как родители этой сумасбродной особы выставят за дверь явившуюся в их дом грязную бродягу…

– Хорошо, я поеду с вами. Но остаться не смогу.

– Отчего же? Ведь вам некуда больше идти.

Селеста собственническим жестом сжала руку Сэм и повела ее к церкви.

– Откуда вы знаете?

Сэм была ошеломлена таким напором: как видно, эта девица твердо решила непременно добиться своего.

– Просто знаю и все, как знала, что вы не парень, а девушка. А теперь пойдем, или месса закончится прежде, чем мы появимся в церкви. Поговорить мы успеем потом.

Так оно и случилось.

В этот вечер, после того как Сэм насытилась – такой вкусной еды ей не доводилось пробовать уже много лет, – две девушки стали близкими подругами.

Оказалось, что Селеста так же одинока, как Сэм. Ее мать умерла, а отец, с горечью сказала она, проводил все время со своими многочисленными любовницами. А теперь не стало и Миметты, которая была для нее не просто компаньонкой, а близким другом и сестрой. Селесте так недоставало ее! И так хотелось, чтобы место Миметты заняла Сэм…

Сэм согласилась остаться на ночь. Надев одолженную Селестой ночную рубашку и лежа рядом с нею в большой кровати с кружевным балдахином, она в конце концов тоже поведала свою историю.

Сэм не всегда голодала и жила воровством.

Ее родители переехали в Америку еще до рождения дочери. Отец Сэм, Франсио Лабонт, был богатым и влиятельным человеком. Получив от своего отца большое наследство, распорядился им весьма разумно: закупил во Франции великолепных племенных жеребцов и кобыл, привез их в Виргинию и за короткое время стал преуспевающим заводчиком.

– Если бы не Гражданская война в Америке, моя семья, наверное, до сих пор жила бы среди зеленых холмов Виргинии. Как они красивы! Я до сих пор не могу их забыть.

– Но когда началась война, правительство конфедератов реквизировало всех наших лошадей для армии. Мои родители не одобряли этой войны и были правы – она отняла у них все, что они имели.

Селеста смотрела на Сэм с удивлением и сочувствием.

– Это ужасно! И как же они поступили?

– Вернулись во Францию, А что еще им оставалось делать? Денег едва хватило на обратные билеты. Мне тогда было всего лишь восемь лет.

Сэм заморгала, стараясь сдержать слезы, которые всегда подступали к глазам, когда она вспоминала об этом времени.

– Раньше мои родители были одними из самых состоятельных людей Парижа, и когда они приехали обратно, нищими, моя мать не смогла вынести унижения и позора. Сердце ее было разбито, и вскоре она умерла. Ее кончина совсем сломила отца, и ему стало всё равно, что случится с ним и со мной…

В конце концов Франсио и Сэмара Лабонт скатились до того, что стали жить среди отверженных в катакомбах, в лабиринте подземных ходов под улицами Парижа.

Эти подземелья, которые начали рыть еще во времена римлян, использовались теперь для хранения костей, выкапываемых на кладбищах.

Сэм и ее отец, так же как и их соседи, обитали в самых глубоких частях катакомб, стараясь держаться подальше от ужасных костехранилищ.

Поскольку отец постоянно был пьян и занимался только тем, что клянчил деньги на улицах, чтобы купить себе дешевого вина, Сэм приходилось заботиться о себе самой. После того как она стала свидетельницей изнасилования своей подруги – им обеим тогда не исполнились еще и одиннадцати лет, – она отрезала свои длинные густые серебристые волосы и переоделась мальчиком. Это позволяло Сэм избежать опасного внимания тех, кто приходил в катакомбы, чтобы поискать там девочек для пополнения борделей или для удовлетворения собственной похоти. А для того, чтобы выжить, она научилась ловко чистить карманы и выхватывать у женщин сумочки.

Однажды ее отец уснул и не проснулся – точно так же умерла и ее мать. После этого Сэм осталась по-настоящему одна.

– Вот и все, – заключила она. – Мне удавалось добыть себе на пропитание, и я и дальше намерена заниматься тем же, только отныне я стану грабить исключительно пожилых дам и оставлю в покое девушек, которые умеют бегать так же быстро, как и я сама, – с вымученной улыбкой добавила Сэм, стараясь придать своему тону веселость.

Но Селеста не улыбнулась в ответ. Она задумчиво смотрела на Сэм и молчала, молчала так долго, что та почувствовала себя неуютно и решила, что, наверное, наговорила лишнего. Возможно, теперь Селеста даже предпочтет, чтобы гостья встала с постели и покинула ее дом. Сэм уже собиралась сама предложить это, когда Селеста вдруг сказала со своей обычной решительностью:

– Ты не будешь жить так, как жила прежде, Сэм. Ты останешься со мной.