Эйна Ли - Любовные хроники: Флинт Маккензи

— Не думаю, мистер, чтобы индейцы оказались настолько безрассудны, чтобы напасть на такой большой караван, — вскинулся человек, сидевший неподалеку; остальные поддержали товарища дружными возгласами.

Флинт досадливо окинул взглядом спорщика и снова посмотрел на Мастерса:

— Двенадцать фургонов не испугают отряд ступивших на тропу войны команчей. Кто-нибудь из вас сражался с индейцами?

— Никто, — покачал головой старший каравана. — Почти все мы простые фермеры из Джорджии.

— Тогда какого дьявола вас занесло в страну индейских племен?

— Дома совсем есть нечего. Мы решили пробиваться в Калифорнию и соединиться в Санта-Фе с другим караваном фургонов.

— А что, приятель, — раздался чей-то насмешливый голос, — разве не одно и то же — стрелять в индейца или янки? На той войне каждый из нас успел побывать.

Флинт мотнул головой:

— Далеко не одно и то же. Команчи — это лучшая легкая кавалерия. С такой вам не приходилось встречаться: пронесутся сквозь строй — глазом моргнуть не успеете. И будьте уверены, не потратят ни одного заряда, чтобы предупредить о своем приближении.

— В той войне нам досталось от пуль янки, — не унимался все тот же скептик. На его лице играла задиристая ухмылка. — Они научили нас быть осторожными.

— Но ты забываешь, солдат, что война проиграна, — с досадой возразил Флинт. Он пытался предостеречь этих людей, а чертовы болваны не желали слушать. Взгляд невольно обратился к рыжеволосой девушке. Сумерки скрывали ее лицо, а отблески костра превращали волосы в медь. — Что ж, парни, раз не хотите верить, остается только пожелать удачи, а она вам ох как пригодится!

— Мистер, похоже, вы пытаетесь запугать наших женщин, — возмутился какой-то переселенец. — Забери-ка отсюда детей, мать, а то как бы они от него не расплакались.

— Мистер Мастере, — Флинт все еще не терял надежды достучаться до их здравого смысла, — я прискакал к вам не для того, чтобы пугать. Но если вы все-таки решите продолжать путь, мой вам совет — держите ружья на изготовку, днем высылайте вперед разведчиков, а на ночь выставляйте часовых.

Старший каравана кивнул:

— Я воспользуюсь вашим советом, мистер Маккензи. — И, обняв за плечи жену, пошел прочь. За ним последовали другие. Женщины прижимали к себе детей. И через минуту Флинт, оставшись в полном одиночестве, в отчаянии покачал головой: он хотел только одного — предупредить этих людей об опасности и надеялся, что его послушают. Допив кофе, он расседлал лошадь и раскатал постель. Прежде чем двигаться дальше, надо было соснуть несколько часов.

— Мистер Маккензи, можно с вами поговорить?

Флинт открыл глаза, приподнялся на локте и вгляделся в изящный профиль. При свете луны волосы девушки превратились в золотисто-каштановые.

— Слушаю вас, мэм.

Она опустилась рядом на колени.

Голос с хрипотцой отличался мягким южным акцентом. Он обволакивал, как обволакивает палец только что собранный мед, и так же манил своей теплотой. Внезапно Флинт ощутил острое желание прижаться губами к ее рту и слизнуть эту сладость.

— Меня зовут Гарнет Скотт. Я вдова и еду в Санта-Фе.

Слова девушки заставили Флинта приглядеться к ней внимательнее. Безусловно, ее внешность была необычной, но он встречал женщин и красивее. Узкое продолговатое лицо щедро усыпали веснушки, но в тусклом свете невозможно было разобрать, какого цвета глаза — голубые или зеленые. Симпатичная ямочка смягчала чуть тяжеловатую линию подбородка.

Но голос и рыжие волосы как пить дать заставили бы Флинта предложить ей место под своим одеялом, если бы только она того пожелала. Флинт нехотя отбросил эту мысль: сказывались долгая походная жизнь и длительное воздержание.

— Чем могу служить, миссис Скотт? — Флинт беспокойно зашевелился — переходила бы она ближе к делу.

— Мне кажется, вы не преувеличивали, говоря об опасности. И поэтому прошу, возьмите меня с собой.

Флинт сторонился женщин как чумы. В его словаре вместо слова «женщина» значилось «одни неприятности». Хотя нельзя сказать, чтобы время от времени он не наслаждался женским телом, как всякий здоровый тридцатичетырехлетний мужчина. Бог свидетель, «легкомысленных пташек» в его жизни было хоть пруд пруди.

Но добропорядочная женщина! Это не для него!

Добропорядочная женщина привязывала к одному месту. Женитьба. Дети. Нельзя оседлать коня, умчаться прочь и посмотреть, что таится за ближайшей вершиной.

Он обожал нынешнюю жену своего брата Хани, чтил память матери и жены брата Сары. Но сам бы скорее схватился с гризли, чем позволил какой-нибудь добропорядочной женщине связать себя брачными путами.

Несмотря на огненный водопад волос, способный разжечь желание любого мужчины, вдова Скотт казалась добропорядочной женщиной.

Флинт верил в силу собственного характера и свои способности противостоять Соблазну Люцифера и поэтому самоуверенно улыбнулся:

— Исключено, миссис Скотт.

Полагая спор законченным, он улегся навзничь, надвинул на лицо шляпу и закрыл глаза. Но и с сомкнутыми веками чувствовал ее пристальный взгляд. Потом послышался шелест юбки — миссис Скотт уходила прочь.

На миг Флинт почувствовал укол совести. Но чем он мог помочь этим людям? Судя по тому, как все вокруг кишит индейцами, помогать вообще слишком поздно. А он тем не менее рискнул, потихоньку приехал, чтобы предостеречь. И теперь все команчи знают, что он тоже здесь. И сядут на его след с настойчивостью поросенка, пробирающегося к соскам свиньи.

Не слишком ли уныло он смотрит на все? Может быть, этим людям повезет, они встретят кавалерийский отряд и солдаты благополучно доставят их до места? Или индейцев окажется слишком мало и меткие южане сумеют их остановить? Мать учила никогда не терять надежды. Флинт не считал себя верующим человеком, но сейчас помолился за пропащие души. Потом пододвинул к себе ружье, поправил «кольт» и, сложив на груди руки, крепко уснул.

К тому времени когда беззвездное серое небо тронул розоватый отсвет, Флинт снова пустился в погоню. Заурчало в пустом желудке, и он пожалел о кружке горячего кофе, которая пришлась бы как нельзя кстати. Но не возвращаться же из-за него обратно. Флинт рассчитывал до заката перемахнуть горный кряж. На равнине легче обнаружить и человека, и его следы, но в горах всегда можно проморгать погоню. Он достал из седельной сумки вяленое мясо и принялся жевать на ходу.

В этот день он больше не нападал на следы индейцев. А когда совсем стемнело и невозможно стало продолжать путь, Флинт устроился на ночлег в небольшом сосновом лесу, окруженном гранитной стеной. Скала не позволит врагам подкрасться сзади, а деревья укроют Сэма. Костер он разводить не стал. Привязал коня, пожевал еще вяленого мяса и решил немного поспать.