Ханна Хауэлл - Сладкие слова соблазна

«Как она может быть такой жестокой?» — подумала Плезанс о матери, которая, сама того не замечая, сильно обидела ее своими словами.

— Но я не могу сказать этому человеку, чтобы он оставил меня и начал ухаживать за моей сестрой.

— Зато ты можешь — и должна — отклонить его ухаживания.

— Но это будет невежливо. К тому же мне придется солгать, ведь на самом деле я не хочу от него отказываться.

Сара Данстан смотрела на Плезанс с холодным презрением:

— По-твоему, лучше разбить сердце сестры и ослушаться родителей, чем задеть самолюбие этого Шотландца? Или ты упрямишься из-за собственного самолюбия?

От гнева матери по спине Плезанс побежали мурашки, но она внутренне подобралась и продолжила спор:

— Но ты же сама только что сказала, что этот человек слишком прост для Летиции. Он ей не пара.

Ей нелегко было произнести такие слова, однако она знала, что в ее семье светские приличия считаются крайне важными.

— Конечно, не пара, но мы должны сдержать свое обещание.

— К тому же, мне кажется, у этого человека есть некоторые задатки, — добавила Летиция. — С моей помощью он немного получится и станет более респектабельным.

— Джон Мартин, кстати, очень респектабелен, — заметила Плезанс.

— А я хочу Шотландца.

— Но он живет в далекой глуши, или ты забыла?

— Нет, не забыла. Я наверняка уговорю его остаться здесь, отказавшись от своего захолустного землевладения.

— Но…

— Довольно! — рявкнула Сара. — Твои возражения всем надоели, Плезанс. Вопрос решен. Ты дашь мистеру О'Дуну отставку.

Плезанс поняла бесполезность дальнейшего спора: по лицам родителям было видно, что они приняли твердое решение. Все, что она сейчас скажет, будет воспринято как дерзость или злонамеренность в отношении Л етиции. И то и другое ее родители считали большим грехом. Если она сильно заартачится, они просто-напросто запрут ее на чердаке в наказание за наглое поведение, а этого она жутко боялась. В глубине души Плезанс ругала себя за слабохарактерность и укоренившуюся привычку во всем потакать матери и отцу, однако переделать себя она не могла и в очередной раз покорилась их воле. Итак, ей придется потерять единственного мужчину, который проявил к ней искренний интерес.

Возможно, это был также ее единственный шанс выйти замуж… и стать счастливой. Но об этом она старалась не думать.

Плезанс сидела на жесткой мраморной скамье в ухоженном мамином садике, напоенном густым ароматом роз, и смотрела на приближавшегося Тирлоха О'Дуна. На нем была та же нарядная одежда, в которой он ходил последние две недели. Он всегда выглядел опрятно, однако у него, наверное, не было денег, чтобы купить себе хотя бы еще один костюм.

Она крутила в руках кружевной носовой платочек и вымученно улыбалась в ответ на его приветливую улыбку. По спине ее струился пот, и она знала, что причина этого вовсе нежаркий июльский вечер. С тех пор как отец с матерью приказали ей отклонить ухаживания Тирлоха О'Дуна, прошло четыре часа, и все это время она провела в мучительных раздумьях, пытаясь найти способ угодить и родным, и самой себе. Но похоже, это было невозможно.

Высокий стройный брюнет Тирлох О'Дун был мужчиной весьма привлекательным. Под обтягивающими черными брюками и чулками угадывались мускулистые и прямые ноги. Черный сюртук и серебристо-черный жилет плотно облегали широкие плечи и плоский живот, а белые кружевные манжеты и воротник красиво подчеркивали бронзовый загар. Но когда он остановился перед ней, поднес ее руку к своим губам и нежно поцеловал костяшки пальцев, Плезанс захотелось разреветься или убежать. Заглянув в его дымчато-серые глаза, она поняла, как трудно ей будет отказаться от такого жениха, не говоря уж о том, чтобы отправить его в объятия Летиции.

— Пожалуйста, сядьте, мистер О'Дун, — сказала она и указала на место рядом с собой.

— Мистер О'Дун? — пробормотал он, принимая ее приглашение. — . Вчера вечером вы называли меня Тирлохом.

— Это была опрометчивая бесцеремонность. Едва ли мне прилично обращаться к вам так неподобающе фамильярно.

— Я надеялся, что скоро вы будете обращаться ко мне куда более фамильярно. — Он взял ее маленькую руку и нахмурился, почувствовав, как она напряглась. — Возможно, вам кажется, что я слишком тороплюсь? Но я не умею ухаживать за благородными девушками. У меня мало опыта в этом деле.

— Вы весьма обаятельны и любезны. Я нисколько не жалуюсь.

Плезанс мысленно поморщилась, уловив в своем тоне мамины нотки высокомерного презрения, но она не знала другого способа произнести те слова, которые требовал и от нее родители.

— Нет? Тогда откуда вдруг это странная холодность?

Тирлох попытался заглянуть в ее зеленовато-голубые глаза, но она отвернулась, опустив длинные темные ресницы. «Случилось что-то серьезное», — подсказывал ему инстинкт бывалого охотника. Где та робкая, но ласковая Плезанс, к которой его потянуло с момента их первой встречи? Сейчас она была встревоженной; скованной, даже скрытной. И откуда взялся этот раздражающе надменный тон? Она изменилась, и явно не в лучшую для него сторону. У него появилось пугающее предчувствие, что она собирается ему отказать. Но почему, черт возьми? Он внутренне подобрался.

— Не поймите меня превратно, мистер О'Дун. — Плезанс вздохнула и покрутила в пальцах свой носовой платочек. — Вы очень галантный кавалер, и мне очень не хотелось бы вас обижать.

— Чем слаще и вежливее становятся ваши речи, тем меньше мне это нравится.

Тирлох встал и принялся расхаживать перед ней взад-вперед. Плезанс мысленно выругалась. Этот человек слишком проницателен. Она надеялась, что ее холодная сдержанность отпугнет его и он сам прекратит свои ухаживания. Но вместо этого он быстро разгадал ее намерения. Уклончивые намеки и тонкие отговорки не пройдут. Значит, придется лгать — не может же она сказать этому человеку, что по воле родителей отдает его Петиции.

Он не должен знать, какая она слабохарактерная. В конце концов, это просто глупо — выполнить нелепый приказ, только чтобы угодить отцу и матери. Должна быть та грань, за которой заканчивается преданность семье и начинается рабское подчинение. Она боялась, что ее привычка во всем соглашаться с вечно недовольными родителями постепенно превращает ее в полную идиотку.

Тирлох остановился и посмотрел на Плезанс. Она слегка поежилась под его взглядом, а потом вдруг разозлилась. Это все он виноват! Если бы она его не встретила, если бы он не задел ее чувства — так, как не задевал никакой другой мужчина, — все было бы прекрасно и она не попала бы в столь дурацкое положение. Слабый внутренний голос шептал ей, что ее рассуждения решительно несправедливы и даже смешны, однако это не смягчило ее гнева. Если бы он вел себя как все остальные мужчины до него и добивался расположения красотки Летиции, она бы сейчас не чувствовала себя такой растерянной и несчастной.