Кэтрин Коултер - Ночной огонь

Ариель, сцепив зубы, с трудом села:

— Доркас, я хочу уйти сейчас. — Нет, миледи, еще не время. Нужно выждать, пока он уснет, и все в доме затихнет. Тогда мы скроемся. А теперь ложитесь и дайте мне хорошенько наложить мазь. Не желаю, чтобы у вас остались. шрамы!

— Шрамы? Но у меня уже вся душа истерзана, а шрамы повсюду, и он, по-моему, наслаждается, взирая на них, — гневно бросила Ариель, но все же послушно перевернулась на живот.

Ариель была обнажена и, на мгновение вспомнив о скромной девушке, которой была когда-то, ощутила нечто вроде ненависти к той невинной дурочке. Казалось, прошла вечность с тех пор, как Эван вынудил ее выйти замуж за Пейсли Кохрейна, виконта Рендела, и все это время ей не давали одеться и нещадно избивали.

Рвотный позыв заставил ее задохнуться. Откуда бы? В животе у нее ничего нет — Ариель давно потеряла аппетит. Нужно бежать как можно скорее: если она останется, рано или поздно придется покориться его извращенно-похотливым фантазиям.

Доркас помогла ей сложить в маленький саквояж кое-что из вещей. В полночь, час ведьм, женщины выскользнули из дверей Рендел-холла. Доркас не переставала бормотать молитвы, боясь появления злых духов, и Ариель только кивала, не чувствуя желания шутить по поводу суеверий старой служанки.

Они пробрались в конюшню, и поскольку Ариель умела обращаться с лошадьми, ей без труда удалось их успокоить. Боясь разбудить конюхов, она говорила с животными тихо, ласково и вскоре смогла оседлать двух кобылок поменьше, хотя спину по-прежнему разрывала боль. Но, собрав всю силу воли, девушка сцепила зубы и подсадила в седло Доркас, отнюдь не отличавшуюся худобой.

Ноябрьская ночь была холодной и ясной, мириады звезд сверкали на темном небе. По дороге они не встретили ни единой души.

Женщины добрались до дома Ариель, ее настоящего дома, только к часу ночи. Прямоугольное здание, выстроенное но времена правления королевы Анны, было названо «Лесли-фарм» — по имени отца Ариель. а на жалких ста акрах поместья выращивали пшеницу. Она не видела своего дома почти восемь месяцев, Ариель на мгновение закрыла глаза, и молитва ее была короткой и простой: пожалуйста, Господи, пусть Эван поможет и защитит ее.

Старый дворецкий Терп, педант со строгими повадками и привычками, стоял в узкой прихожей, уставившись на бывшую хозяйку, не обращая внимания на то, что ночной колпак сполз набок, гадая, что могло привести ее сюда в такой час, да еще вместе со старой Доркас.

— Здравствуйте, Терп, — выдохнула Ариель.

— Пожалуйста, позовите мистера Годдиса.

— Он спит, — выпалил дворецкий.

— Я так и предполагала. Значит, придется его разбудить. Он не рассердится.

Неизвестно, рассердился Эван Годдис или нет, но через четверть часа он появился внизу и повел Ариель в библиотеку, когда-то гордость отца, но теперь пыльную и душную, поскольку Эван не питал ничего, кроме отвращения, к сотням томов, содержавших чуждые ему и поэтому бесполезные идеи. Эван, одетый в серый парчовый халат, встал на пороге, подняв тонкие брови и вопросительно глядя на сводную сестру.

— Ну? — протянул он типичным для него неприятно-язвительным голосом, мгновенно заставившим Ариель окаменеть. — Какого дьявола ты здесь делаешь? Весьма драматическое появление, должен признаться, и к тому же крайне несвоевременное. Ночь, все давно спят. К тому же я не вижу дорогого Пейсли.

Ариель больше не смогла сдерживаться. Слова сами слетели с языка.

— Я оставила мужа. Он злобный садист и… помешанный. Эван, он безумец. Прошу, заступись за меня. Я пришла сюда, ища защиты.

— Интересно, — пробормотал он, медленно входя в комнату. Эван был высок, гораздо выше большинства мужчин, но худой как жердь, а руки и ноги казались чрезмерно длинными даже при его росте. Рыжевато-каштановые волосы сильно поредели на макушке. Ариель неожиданно впервые поняла, что все в нем было слишком тонким и вытянутым.

— Пожалуйста, Боже, — молилась она, — пусть его сочувствие не окажется таким же жалким, как его тело.

— Всегда терпеть не мог эту комнату, — продолжал Эван, оглядывая встроенные стеллажи, почти неразличимые в пляшущем огоньке свечи.

— Здесь бродит призрак твоего отца — иногда я чувствую это. Его я тоже не выносил при жизни, так что и дух его мне тут ни к чему.

— Эван, ты должен помочь мне!

Эван подошел совсем близко и встал перед Ариель:

— Ты разве еще не беременна? Лицо девушки мгновенно побелело, из горла вырвался смех, громкий, дикий, почти безумный.

— Беременна? О, Эван, это просто великолепно! Забавная шутка! О Боже!

Она раскачивалась на стуле под внимательным взглядом Эвана; неприятно-режущие звуки действовали на нервы, били по ушам, и наконец, устав от всего происходящего, он резко приказал:

— Немедленно замолчи, Ариель! Возьми себя в руки! Так, значит, старый дурак даже этого не сумел?

Ариель молча покачала головой, отчаянно пытаясь. хоть немного успокоиться.

— Но он только из-за этого решил жениться на тебе! — удивился Эван, задумчиво поглаживая пальцем подбородок. Услышанное заставило Ариель резко вскинуть голову.

— Что ты хочешь сказать?

— Старый идиот разыграл последние карты много лет назад. Беспутный негодяй! Увидел тебя, твою красоту, юность и поверил, что именно тебе дано вернуть… как бы это выразиться, ушедшие силы. Насколько я понял, ты его подвела и не выполнила своей миссии.

— Да, — кивнула Ариель.

— Так моя маленькая сводная сестричка по-прежнему девственница?

Ариель посмотрела на брата, взглядом опытной всезнающей старой женщины, казавшимся таким странным для семнадцатилетней девочки. И снова. этот хриплый неприятный смех заклокотал в глотке:

— Девственница? Ах, Эван, это и есть самое забавное. Девственница. Я предпочла бы этот, самый простой акт тому, что он выделывает со мной и что вынуждает меня делать с ним. — Она помолчала и с усилием выпрямилась:

— Он избивает меня, Эван, подвергает неслыханным издевательствам. Я больше не в силах с ним оставаться. Я пришла домой. Ты защитишь меня, а его близко не подпустишь… ты должен помочь мне.

— Какую ты чушь несешь, Ариель! Она медленно поднялась, повернулась спиной к брату, отстегивая зеленую накидку, скользнувшую на пол, и пробежалась пальцами по длинному ряду пуговок на корсаже. Потом осторожно стянула до талии платье вместе с простой белой батистовой сорочкой и подняла упавшие на плечи волосы:

— Смотри, если не веришь.

Она услыхала, как Эван со свистом втянул в себя воздух и замер, почувствовала, как тонкий длинный палец осторожно обводит рубец, один, другой, третий…

Ариель терпеливо ждала, пока Эван не отнял руку, и неторопливо начала одеваться. Приведя себя в порядок, она повернулась к брату.