Алина Знаменская - Рябиновый мед. Августина

Ознакомительный фрагмент

Хозяйский Петер шустро носился по катку, подобно жуку-плавунцу. Он подталкивал сестер, ставил подножки знакомым и незнакомым девочкам. Когда проделки Петьки надоедали, девочки бросались за ним вдогонку, стремясь поймать. Юркий как ртуть, Петер крутился юлой, зная, что девочки мечтают посадить его в сугроб. Впрочем, хозяйский сын был не так уж страшен для Аси.

У нее на катке имелся личный преследователь.

Ей то и дело портил настроение Алешка Вознесенский. Так и норовил толкнуть ее в сугроб или поставить подножку на льду. Он тут же подавал руку, делая вид, что это вышло случайно, но она-то знала! Не глядя на протянутую руку, Ася кое-как поднималась сама и старалась оказаться как можно дальше от него. Но он, похоже, нарочно преследовал ее, словно задался целью извести. Однажды после очередной подножки Ася схватила его за руку и посмотрела в лицо. Глаза у него были цвета темного льда. Он не мигая смотрел на нее.

— Послушай, за что ты меня так ненавидишь? — негромко спросила она. Он моргнул, лицо его вытянулось. Ася что-то хотела добавить, но, увидев приближающегося к ним Артема, развернулась и уехала.

С этих пор Вознесенский не приставал к ней на катке. Он вообще стал вести себя так, будто ее не было. Ася решила, что ее это вполне устраивает.

К Рождеству каток обычно заваливало снегом, и молодежь перебиралась на гору — кататься на санях.

Здесь тоже не было покоя от парней. Они так и норовили перевернуть сани с девочками. В этот раз Ася приехала на гору с Сычевыми. Катались в небольшой лодке с обледенелым днищем.

Их привез на Орлике Егор, за эти годы ставший совсем взрослым. Девочки попрыгали в снег, Егор собрался развернуться, чтобы ехать домой, но его остановила Анна. В свойственной ей манере склонила голову набок, прищурилась и, играя мехом своей пушистой муфты, предложила:

— Прокатись с нами, Егор!

— Что я, маленький, что ли… — пожал плечами Егор, даже не думая подчиняться Анне.

— Нас парни переворачивают! — настаивала она и незаметно дернула за руку Эмили. Та сейчас же стала уговаривать Егора не отказываться. Ася совершенно не понимала, зачем Анна донимает Егора. Она замечала, что с некоторых пор Егор испытывает неудобство от внимания старшей дочки хозяина. Она все чаще являлась в конюшню под предлогом интереса к лошадям. Вызывала Егора по разным придуманным надобностям. Было в цепляниях Анны что-то такое, что вызывало неодобрение Аси. И она была солидарна с Егором и желала, чтобы он отказался и спокойно уехал по своим делам. Но не такова была Анна, чтобы отступить. Ее поддержал Петер:

— Егор, Егор, миленький, прокатись с нами! Ну пожалуйста!

Петька повис на рукаве Егорова тулупа. Егор уже мялся, склоняясь остаться. Ася поняла, что Анна добилась желаемого. Но зачем? Что за каприз?

— Ну, забирайтесь в лодку.

Девочки попрыгали, Егор оттолкнул обледенелую посудину, разбежался и прыгнул внутрь. В это же время с горы вниз устремились еще несколько саней, полных румяными пассажирами. Визг стоял на горе.

На самой середине горы в лодку врезались чьи-то тяжелые сани. Посудина накренилась влево, все полетели в снег. За Асю уцепилась Эмили, сверху колобком в них врезался Петер, их настигла Грета. Клубок из тел, шуб, валенок покатился вниз.

Наверху остались лишь Анна, упавшая навзничь, и Егор, возящийся с перевернутой лодкой.

Анна лежала в снегу на спине и наблюдала за Егором. Ей было шестнадцать, пора расцвета. Но это всеобщее правило коснулось ее лишь отчасти. Анна оставалась все такой же худой, плоской и белесой. Эта бесцветная оболочка никоим образом не была способна отобразить тот пожар, который вспыхивал всякий раз, когда рядом оказывался красивый парень. К сожалению, интересным парням не было дела до переживаний бесцветной Анны. Ее затмевала подружка Липочка. Лишь дома, осознавая свою власть, Анна давала волю желаниям. Она привыкла, что ее капризы удовлетворяются.

— Помоги же мне подняться, медведь!

Егор оставил лодку и подошел к ней. Едва он протянул Анне руку, она ловко дернула его на себя. От неожиданности парень не устоял и повалился, совершенно вмяв Анну в глубокий мягкий снег. Она же быстро обхватила руками его курчавую голову, приподнялась и впилась губами в его губы.

— Смотрите! Они целуются! — заорал Петер снизу.

Девочки Сычевы, Ася, Соня и Манечка, а заодно все, кто к этой минуте столпился у подножия горы, задрали головы.

Егор, бросив хозяйскую дочь в снегу, шагал наверх. Анна смеялась ему вслед.

Сестры Сычевы побежали на помощь своей Анхен.

— Не понимаю, зачем она это делает, — пожала плечами Ася.

— А может, у них любовь? — предположила Сонечка. Этой зимой она влюбилась в бравого Володю Вознесенского и вздыхала по нему издали. Теперь во всех проявлениях человеческих отношений ей грезилась любовь.

— Тогда уж совсем не понимаю, — фыркнула Ася. — Как может девушка ее круга полюбить конюха? Это недопустимо.

Она рассуждала совсем как фрау Марта. Подруги не нашлись что возразить на это разумное замечание.

На другой день вечером за чаем у Сычевых, когда все семейство собралось за столом и разговор шел совсем обычный, вышло неожиданное.

Говорили о погоде, о предстоящих крещенских морозах и водосвятии. Вспомнили о том, что на Рождество нужно ждать церковный причт с иконой и по этому случаю необходимо заказать у Круглова особой рождественской ветчины, какую любит дьякон. Кстати, Богдан Аполлонович припомнил тот самый пожар двухгодичной давности и обратился к супруге:

— Так ведь все-таки дом-то поповский тогда псаломщик поджег, каналья!

— Но как же так, папа, ведь Юрьев сам пострадал от пожара? — немедленно встряла Анна, которой разрешалось участвовать во взрослых разговорах.

— Думал, что это обстоятельство отведет от него подозрения. Его батюшка от службы отстранил за нерадение, а он, значит, решил таким образом отомстить. Сперва хотел было Вознесенского поджечь, ему сумасшедший пьяница помешал, застукал, когда тот паклю подкладывал. Тогда Юрьев решил дом причта подпалить, чтобы хоть дьякону досталось!

— Как веревочке ни виться… — вспомнила фрау Марта русскую поговорку.

— Вот именно! — подхватил Богдан Аполлонович. — Так намедни этого Юрьева взяли на воровстве.

— Что на этот раз?

— В деревенской церкви кадило украл, с позолотой. В скупку приволок. Ну а скупщик, наш человек, донес…

Петер томился за столом. Он очень не любил, когда нельзя было поучаствовать в разговоре взрослых. Он уже несколько раз дернул Грету за косу и получил замечание от Фриды Карловны. Под столом он искал ногой ногу Аси, чтобы наступить, но перепутал с ногой maman, и вышел конфуз. Пришлось извиниться. Зато эта Анхен сидела по правую руку от папеньки и вовсю щебетала со взрослыми как большая!