Кэролайн Линден - Путь к сердцу герцога

Ознакомительный фрагмент

Мистер Скотт, как и обещал, заказал комнаты в маленькой гостинице. После роскоши отеля «Йорк» новое жилище выглядело тесным и почти убогим. Тесса заметила разочарование спутницы и с трудом сдержала вздох. Что тут скажешь? Сначала она разлучила милую Эжени с блестящим кавалером, а теперь вот привезла сюда, в тесный гостиничный номер. Надо же было Луизе устроить всю эту ненужную суету! Никто даже не заметил бы, если бы Тесса оправилась смотреть канал одна, — во всяком случае, никто из тех, чьим мнением она дорожила. Скорее всего сестра просто хотела избавиться от Эжени и спокойно подготовиться к переезду в Лондон. Конечно, она любила родственницу, но в то же время по опыту знала, что та способна расстроить любые, самые грандиозные планы. После четырнадцати лет брака с доблестным лордом Вудволлом Луиза собиралась совместить вдовство с радостями столичной жизни.

И все же Тесса с трудом подавила негодование. Дело вовсе не в том, что Эжени вызывала раздражение. Напротив, миссис Бейтс жила в семье почти столько же, сколько себя помнила, и неизменно относилась к детям с материнской нежностью и заботой. Несмотря на маленькие странности кузины, у Тессы никогда не возникало желания ее обидеть. А брать Эжени в путешествие она не хотела исключительно из-за того, что сознавала предстоящие неудобства. Никого, кроме Луизы, не беспокоило то обстоятельство, что молодая леди отправится в дальний путь в сопровождении одной лишь горничной. Тессе уже исполнилось двадцать восемь, и она вполне могла о себе позаботиться. Брачным перспективам ничто не угрожало, поскольку никаких перспектив попросту не существовало, ну а если бы разбойникам пришло в голову напасть на большой дороге и ограбить, то в этом случае миссис Бейтс вряд ли принесла бы ощутимую пользу. Если бы Луиза проявила хоть немного здравого смысла, то непременно поняла бы, что компаньонке лучше остаться в Рашвуде или хотя бы в Бате, в комфортабельном отеле, а не тащиться в забытый Богом Фром.

Теперь, однако, все эти рассуждения окончательно утратили смысл. Стоило Луизе устроить истерику, как Тесса тут же сдалась и Эжени поехала вместе с ней. Все сложилось так, как сложилось, и дальше предстояло жить в предлагаемых обстоятельствах.

— Может быть, выйдем и выпьем чаю? — предложила миссис Невилл, когда Мери начала распаковывать вещи. Начинать какие-то дела было уже поздно, а после долгой поездки хотелось прогуляться.

— Да, дорогая, как тебе будет угодно. — Эжени героически улыбнулась, однако не проявила ни тени того восторженного энтузиазма, который излучала по приезде в Бат. Разумеется, здесь невозможно было встретить никого столь же впечатляющего, как лорд Грэшем. Слава Богу, добавила про себя Тесса.

Она подала компаньонке руку и направилась к выходу. Ничего страшного. Всего неделя, не больше, — и они отправятся в обратный путь, в Лондон. А уж там-то в глазах Эжени вновь вспыхнет восторг.

Выяснив, куда намерена поехать миссис Невилл, Чарли не видел смысла покидать Бат в несусветную рань. Он неторопливо, с удовольствием позавтракал и только после этого сел в наемный экипаж и тронулся в путь. По его приказу Барнс положил кожаную папку с документами не в чемодан, а прямо на сиденье, и теперь ничего не оставалось, как только раскрыть ее и от скуки начать читать бумаги.

Первой попалась копия петиции, направленной в министерство внутренних дел, в которой Чарлз де Лейси, граф Грэшем, просил признать его восемнадцатым герцогом Даремом. Несколько страниц убористого текста утомили.

Для составления важного документа Эдвард нанял лучших адвокатов, так что в строгую аргументацию вряд ли можно было что-то добавить, даже если бы удалось понять, о чем идет речь. Чарли поспешно отложил прошение.

Следом на свет показалась перевязанная ленточкой стопка писем: при ближайшем рассмотрении выяснилось, что половина из них принадлежит перу мистера Пирса, деревенского адвоката Дарема, а вторая половина представляет собой ответы самого герцога. Чарли смотрел на почерк отца — уже не уверенный и четкий, как в молодости, а неровный, временами почти неразборчивый. Больше восьми лет все дела Дарема вел Эдвард. Все это время мистер Пирс писал ему не реже чем раз в неделю, и все-таки ни словом не обмолвился о корреспонденции с самим герцогом. Дарем запретил ему это делать. В одном из писем адвокат жаловался, что нанятым им сыщикам никак не удается отыскать бывшую жену, и просил вспомнить еще что-нибудь — любую мелочь, способную помочь в расследовании, — однако ничего нового Дарем вспомнить не мог. Он уже рассказал все, что знал, и обвинял в некомпетентности как самого адвоката, так и дознавателей. Несмотря на то, что почерк герцога утратил характерную энергию и твердость, Чарли ясно слышал его нетерпеливый, полный иронии и гнева голос, как будто отец читал свое письмо вслух.

Он грустно вздохнул, снова перевязал стопку лентой и отложил в сторону. В папке оказалась еще одна подборка писем — на сей раз от лондонского адвоката, которого Эдвард нанял недавно, чтобы продолжить поиски. Существенной разницы в отчетах Чарли не заметил, да и не особенно старался обнаружить. Все сыщики разыскивали Дороти Коуп, давно пропавшую супругу. Сам же Чарли пытался выйти на след Хайрама Скотта, который шантажировал герцога. Скорее всего, если удастся обнаружить Скотта, ниточка к Дороти протянется сама собой. Дороти оставалась ключом к решению проблемы, и без нее не удалось бы даже приоткрыть завесу тайны, однако что-то знать о первой жене герцога мог только Скотт, и никто другой.

Чарли достал из папки письма с угрозами и стопку потрепанных приходских книг, которые Джерард отыскал в Сомерсете, в конюшне фермера. Они принадлежали некоему Уильяму Огилви — священнику, якобы заключившему брак между Дороти Коуп и Даремом в церкви, расположенной неподалеку от Флитской тюрьмы. Первую попытку ознакомиться с содержанием записей граф предпринял уже в Бате, однако застрял на первых страницах. Впрочем, знакомство с миссис Бейтс и миссис Невилл компенсировало провал. Если повезет, то читать пыльные потертые тетради вообще не придется. Граф вздохнул с облегчением и положил их на место, в папку.

И вот наконец настала очередь последнего письма Дарема, в котором герцог исповедовался в грехах: рассказывал о неудавшейся любви и просил у сыновей прощения. Дата показывала, что до смерти оставалось всего пять дней. Скорее всего, герцог знал, что проиграл и не доживет до разрешения проблемы. Чарли прочитал письмо несколько недель назад, когда Эдвард и Джерард привезли его в Лондон, но и сейчас от одного лишь взгляда на знакомые строчки в душе вскипел гнев. Отец поступил малодушно, трусливо: признался только тогда, когда понял, что скоро навсегда устранится от неприятных вопросов и осуждения.

Конец ознакомительного фрагмента