Тереза Скотт - Обрученная с мечтой

– Ja.

Бренд попросил повторить, подражая произношению беотаков, но получилось не очень похоже. Девушка хихикнула:

– Не Болотная Утка, а Уинсом, – поправила она. Бренд недоуменно поднял брови, не понимая, в чем ошибка, и попробовал еще раз выговорить трудное слово, снова исказив его. Так индейцы-беотаки называли серых птиц, обитающих на болотах.

Уинсом, покачав головой, засмеялась.

– Если хочешь, я буду для тебя Болотной Уткой, – согласилась она наконец. – Только мое настоящее имя Уинсом.

Помолчав, она продолжала, словно он мог понять ее:

– «Уинсом» означает «очаровательная». Видишь ли, мама считала, что мое рождение – большая радость для нее. Но отец…

Она осеклась, но, видя, что Бренд внимательно прислушивается, будто способен и в самом деле осознать смысл, продолжала:

– Отец не хотел признавать меня. Зато мама любила. Поэтому и дала мне самое красивое имя, которое только могла придумать.

Девушка замолчала, не в силах продолжать – слишком остра была боль воспоминаний о том, как отец отверг ее. Он не желал признавать девчонку, да еще к тому же калеку, и был бы рад ее смерти. Когда Уинсом была еще совсем крошечной, отец унес ее из деревни. Мать, заподозрив неладное, тайком последовала за мужем, несмотря на то, что боялась волков и медведей, которых в лесу было великое множество. Шел дождь, безжалостные холодные струи хлестали по земле, и скоро мать Уинсом совсем промокла, но жалобный плач малышки не давал повернуть назад. Выглянув из-за куста, она заметила, что муж положил плачущего ребенка на землю, на самом краю обрыва. Далеко внизу морские волны с шумом разбивались о берег.

Мать Уинсом пришла в такую ярость, что выскочила из-за куста, схватила девочку и, бросившись на мужа, едва не убила его. Она предупредила, чтобы он не смел никогда прикасаться к девочке, и понесла Уинсом домой. С этой минуты она никого близко не подпускала к малышке.

Отец Уинсом хотел сына – крепкого и здорового, продолжателя рода. Когда на свет появился Зовущий Птиц, отец отдал мальчику всю свою любовь и навсегда забыл о крохотной девчушке, чьи огромные глаза следили за каждым его движением. Став взрослее, Уинсом научилась скрывать свой интерес к отцу, делать вид, что она не замечает его, но в сердце навек поселились боль и обида брошенного и преданного ребенка. А когда Храбрая Душа, молодой, добрый и красивый воин, которого она знала и любила с самого детства, выбрал в жены Красную Женщину, муки стали почти невыносимыми.

Уинсом отвернулась, чтобы Бренд не смог увидеть ее слез. Но он успел все заметить и, коснувшись подбородка, повернул ее лицом к себе, вытер теплые капли со щек.

– Плачешь? Плачешь, моя маленькая Болотная Уточка?

Он так коверкал слова, что девушка невольно рассмеялась и еще раз громко и раздельно произнесла:

– У-ин-сом.

– Болотная Утка.

Уинсом, серьезно поглядев на викинга, кивнула:

– Болотная Утка, – согласилась она.

– Болотная Утка.

Он улыбнулся, довольный, что наконец-то правильно выговорил слово и больше не ошибется.

И тут Бренд наклонился и поцеловал ее. Прикосновение его губ было мягким и теплым, и Уинсом невольно прижалась к нему, понимая, что Бренд хочет утешить ее, и принимая это утешение.

Он медленно покрывал поцелуями лоб, щеки, пока не добрался до губ.

– Ах, как ты сладка, милая, – прошептал Бренд, когда девушка отстранилась, и, обняв ее, снова притянул к себе.

– Только один раз, – уговаривал он и, видя, что Уинсом не сопротивляется, завладел ее ртом. Девушка широко открыла ошеломленные глаза… но, заметив, что Бренд опустил веки, прижалась к его груди, наслаждаясь неведомыми доселе ощущениями. Бренд чуть отстранился, взглянул на девушку и, заметив, что та наблюдает за ним, осторожно прикрыл ей глаза кончиками пальцев и снова поцеловал.

Ей нравилось то, что он делает. Очень нравилось. Уинсом чуть шевельнула губами, и Бренд застонал. Девушка встрепенулась, удивленная неожиданным шумом, и приоткрыла рот. Язык Бренда немедленно проник за преграду зубов. Уинсом испуганно оттолкнула викинга. Но тот только сел поудобнее и улыбнулся.

– Ты очень красива, Болотная Утка.

Когда она улыбнулась в ответ, Бренду показалось, что из-за туч выглянуло солнце. Он задумчиво посмотрел на Уинсом. Эта индеанка – настоящая драгоценность. Здесь, на краю света, в неведомой земле, он нашел ту, которую всегда искал, красивую, добрую, наивную и мудрую одновременно. Он был окончательно сбит с толку, потрясен собственным непреодолимым влечением к девушке.

Бренд покачал головой, чтобы немного прояснить мозги, и попытался встать; Олаф поспешил на помощь капитану. Арни последовал его примеру.

«Странно, но я совсем забыла об их присутствии», – думала Уинсом как в тумане, прикасаясь пальцем к губам, еще горевшим от поцелуев Бренда.

И теперь Арни и Олаф весело смеялись, поднимая капитана. Уинсом вскочила, забыв о больной ноге.

Все четверо спустились с холма. Уинсом медленно шла сзади. Мысли беспорядочно метались, голова кружилась, она никак не могла прийти в себя после только что испытанных восхитительных ощущений. Олаф поддерживал Бренда, Арни тащил тряпки и пустой горшок. Уинсом, прихрамывая, плелась за ними.

Бренд остановился и, обернувшись, протянул руку. Девушка взяла ее, осторожно сжала.

– Клянусь Тором! – расхохотался он, – я будто вновь стал мальчишкой!

И он не лгал. Бренд чувствовал себя молодым, энергичным, полным надежд и грез, неуверенным в себе юношей.

– Эта прекрасная женщина и в самом деле обладает волшебным даром исцеления.

Олаф хмыкнул, а Уинсом покраснела, застенчиво и счастливо.

У подножия холма они увидели Фрейду, окруженную мужчинами. Великанша выглядела разъяренной. Одна рука была прижата к боку. Подойдя к Бренду, она прошипела, ткнув пальцем в Уинсом:

– Кто выпустил ее?

Девушка молча встала чуть позади Олафа и Арни.

– Я, спокойно ответил Бренд. – Она была нужна мне, чтобы промыть и перевязать рану.

– Чушь! – фыркнула Фрейда. – Ты мог попросить об этом любую женщину в поселке.

Она растянула губы в хищном оскале, удивительно напоминая хищного зверя.

– Свен! Отведи ее обратно в тюрьму!

– Naj! – воскликнул Бренд – Она под моей защитой, и ты не смеешь вмешиваться!

– Назад, викинг! – прорычала Фрейда, подняв руку. В складках юбки скрывался меч. Острие уперлось в горло Бренда, уколов кожу. Тот мгновенно застыл. По спине побежали струйки пота. – Это тебе не стоит вмешиваться, господин мой, – зловеще бросила Фрейда. Глаза сверкали злобой. Она явно жаждала крови. Бренд чувствовал, как подрагивает меч в руке охваченной яростью женщины. Почему она в таком гневе? Ведь Бренд пощадил ее мужа. Неужели она так ненавидит Торвальда, что мечтала о его смерти от рук викинга?