Джорджетт Хейер - Доминика и Бовалле

Джефри, второй барон, пережил войну Алой и Белой розы, но его метания из стороны в сторону значительно уменьшили его владения. Его наследник Генри взял в жены Маргарет, наследницу Мальвалле, и благодаря этому мудрому поступку две семьи объединились. Потомки Генри всячески пытались добиться процветания семьи, но времена были смутные, и не всегда удавалось проложить надежный курс в переменчивой политике. Таким образом, хотя браки были удачными и род Бовалле пустил корни во многие славные семьи и стал одним из самых богатых в стране, в том, 1586 году тогдашний обладатель титула был всего лишь бароном, как и его предок.

Этот седьмой барон, Джерард, человек основательный, выстроил в Элрестоне новый дом — величественный особняк из красного кирпича с дубовыми панелями. Миледи, дама хрупкого здоровья, жаловалась на суровый климат Кембриджшира и мягко, но настойчиво уговаривала мужа уехать из старинного замка, где полно мрачных, сырых уголков и гуляют сквозняки. Милорд, унаследовавший суровый нрав своего великого предка, питал нежность к этому средневековому замку и видел в использовании дуба для постройки жилища признак упадка века. Говорят, он был человеком с тяжелым характером и железной волей, но у него были свои слабости. Миледи добилась своего, и в Хемпшире, где климат был мягче, на землях, которые были частью приданого бабушки Джерарда, вырос величественный особняк в стиле эпохи Тюдоров, окруженный прекрасными садами, конюшнями, фермами и пастбищами. Было замечено, что милорд, несмотря на свои суровые взгляды, гордится этим великолепным сооружением. Он с пренебрежением рассуждал о веке роскоши, однако украшал свой дом дорогими вещами, богатой резьбой и росписью, восхищавшими соседей, и использовал для панелей презренный дуб.

Сюда-то и прискакал верхом Николас, который отсутствовал больше года. При свете ясного весеннего дня он увидел прямоугольную сторожку и раскрытые ворота, а за ними широкую аллею, по обе стороны которой располагались лужайки, и высокие фронтоны дома. Сэр Николас остановил лошадь и издал крик, гулким эхом раскатившийся под аркой. Вышел привратник и, как только увидел, кто приехал, с сияющей улыбкой кинулся к всаднику:

— Э, ну конечно же это вы! Мастер Ник!

Бовалле протянул ему руку с небрежной приветливостью:

— Ну, старина Сэмсон? Как мой брат?

— Хорошо, мастер Ник, хорошо, и миледи тоже, — сказал Сэмсон и, преклонив колено, поцеловал ему руку. — Вы наконец-то вернулись навсегда, сэр? Дом скучает без вас!

Сэр Николас пожал плечами и покачал головой:

— Нет, нет, дому нужен только мой брат.

— Он истинный лорд, — согласился Сэмсон. — Но на земле Бовалле не встретить ни одного человека, который не был бы рад приветствовать сэра Николаса дома.

— Вот льстец! — усмехнулся Бовалле. — Разве я что-нибудь сделал для этой земли?

— Дело не в этом, мастер Ник. — Сэмсон покачал головой и хотел продолжать, но сэр Николас рассмеялся, помахал рукой и проехал под аркой.

Широкие каменные ступени вели с ухоженной аллеи на террасу к массивным дверям. В кадках стояли подстриженные тисы, а над дверями на каменном щите красовался герб Бовалле. С каждой стороны виднелись высокие окна, а под ними каменные волюты. На обоих концах крыши из красной черепицы было по дымовой трубе, а между множеством фронтонов находились круглые чердачные окна. Двери были открыты навстречу весеннему солнцу.

Сэр Николас легко соскочил с седла, бросил Джошуа поводья и взбежал по ступеням. Как мальчишка, он сложил ладони у рта рупором и закричал:

— Эй, вы, там! Как, никто не хочет поприветствовать Ника?

В верхних окнах показались головы. Служанки засуетились, шепча: «Сэр Николас дома!», и принялись оправлять платья и приводить в порядок прически. Сэр Николас непременно поцелует самую хорошенькую, не обращая внимания на то, что миледи будет шепотом возражать.

Представительный мастер Доусон, который уже много лет был управляющим, услышал у себя в кладовой возгласы и поспешил на улицу. За ним по пятам следовала пара лакеев и старая Марджери, которой не терпелось первой поздороваться со своим любимцем. Эта маленькая морщинистая женщина в белом чепце протиснулась в двери мимо мастера Доусона, без церемоний нырнув ему прямо под руку.

— Мой любимый ягненочек! — воскликнула старая Марджери. — Это в самом деле мой малыш?

— В самом деле! — рассмеялся сэр Николас и крепко сжал ее в своих объятиях, а она ласкала его и бранила одновременно. Вот негодник, так грубо хватать старую женщину! Э, да он загорел! Она может поклясться, что он подрос. Но у него щеки впали! Она как чувствовала, что он болел! Этот непутевый мальчишка уехал Бог знает насколько и вернулся домой только затем, чтобы смеяться над своей бедной нянькой! Она похлопывала его, гладила руки, щупала материю короткого плаща. Честное слово, прекрасная ткань! И золотые кисточки, и наконечники на шнурках! О, какой мот! Смотри, смотри же! Разве он не видит, что к нему идет милорд?

Милорд степенно вышел из дому. Его одежда из камлота была отделана мехом горностая, на голове красовалась маленькая шапочка, на шее — золотая цепь. Большая борода делала милорда похожим на церковника. В отличие от Николаса он был белокурым, а синие глаза не искрились, как у брата. Это был высокий человек с внушительной манерой держаться, серьезным выражением лица и величавой походкой.

— Вот и ты, Ник! — сказал он с улыбкой. — Когда миледи услышала крики и возню, она сразу же сказала, что, должно быть, Ник вернулся домой. Как твои дела, мой мальчик?

Братья обнялись.

— Как видишь, Джерард. А как ты?

— Неплохо. В феврале у меня была лихорадка, но, к счастью, все закончилось.

— Ему непременно надо было поехать в Кембриджшир, в этот сырой замок, где легко можно заболеть, — раздался печальный голос. — Я знала, чем это кончится. Я с самого начала предсказала малярию. Милый Николас, рада вас видеть.

Николас повернулся к миледи Бовалле и поцеловал ей руку.

— Как поживаете, сестрица?

— Ник! — Она слегка зарделась и погрозила ему пальцем. — Стремителен, как всегда! Эта суровая зима — более суровой я не помню, не так ли, милорд? — принесла мне тяжкие испытания. На Новый год у меня была потница. Затем, на Сретение, меня замучила малярия и чуть не унесла в могилу.

— Но идет весна, и вы окрепнете с ее приходом, — заметил Ник.

Миледи взглянула на него с сомнением:

— Да, Ник, мне хотелось бы так думать, но у меня, как вам известно, такое хрупкое здоровье.

Джерард прервал эти горестные жалобы.

— Я вижу, ты привез домой этого нахала, — сказал он, кивнув в сторону Джошуа, стоявшего у входа рядом с лакеями. — Ты наконец вышколил его?