Сара Орвиг - Сладкое желание

Ее разбудил стук захлопнувшейся двери. Потом она услышала глухой удар о ножку стола и тихое проклятие.

– Сойер?

– Да, малыш, спи. Я лягу на полу, – заплетающимся языком произнес он и завозился в темноте.

Каролина немного подождала, затем, поднявшись, взглянула на проводника, который лежал на расстеленном одеяле в квадрате лунного света. Она долго смотрела на Сойера, борясь с желанием прикоснуться к нему, наконец вздохнула и снова легла, довольствуясь тем, что он хотя бы рядом.

В последний вечер перед отъездом из города Сойер опять запер ее на ночь, а рано утром Каролина увидела его и просто ахнула: губы разбиты, на щеке порез, под глазом здоровенный синяк. Хотя ей не терпелось узнать, что произошло, она благоразумно удержалась от расспросов, но когда они присоединились к уже выехавшему из форта Ричардсон отряду, девушка обнаружила, что у рядового О’Брайена подбиты оба глаза, рука перевязана и все лицо в ссадинах. Каролину охватила неистовая радость оттого, что Сойер проучил мерзавца – ведь подрались они явно из-за нее, и в то же время она испытывала жуткий страх, потому что О’Брайен кидал на Сойера полные жгучей ненависти взгляды.

Спустя три дня на отряд напали команчи. Индейцы окружили повозки, и в уши ударил воинский клич дикарей, вышедших на тропу войны. У Каролины от ужаса зуб на зуб не попадал, но она довольно споро зарядила ружье, которое ей протянул Сойер, и метнулась к нему под фургон. Когда он пополз на другую сторону, девушка увидела, как из хоровода смерти вырвался краснокожий воин, устремившийся прямо к ней. Пот заливал глаза, она лихорадочно сжимала в трясущихся руках оружие, никак не попадая на курок. Наконец грохнул выстрел. Индеец свалился с лошади, однако брошенный им в Сойера томагавк, крутясь, пролетел по воздуху. Каролина обернулась, чтобы взглянуть, куда он упадет, и застыла, увидев в нескольких шагах от повозки О’Брайена, который хладнокровно направил винчестер в грудь Сойеру.

Глава 6

Она закричала.

Сойер мгновенно развернулся и выстрелил, но было уже поздно. Каролина бросилась к нему, краем глаза заметив лежащего в пыли О’Брайен, и с рыданием обхватила руками уже осевшего на землю Сойера.

– Стреляй, черт тебя побери! – рявкнул тот.

К ним ехал еще один краснокожий, а она все возилась с оружием, не замечая, что Сойер, пошатываясь, уже стоит на ногах и почти в упор стреляет в индейца. Следующие несколько минут они были заняты лишь тем, чтобы спасти свою жизнь.

– Отойди за фургон, перевяжи рану! – крикнула она.

– Потом! Стреляй!

Каролина посмотрела не него. Из раны на виске текла кровь – его кровь!

– Стреляй же, разрази тебя гром!

Девушка, глотая слезы, прижала ружье к разламывающемуся от боли плечу.

Когда индейцы наконец забрали своих убитых и исчезли в клубах пыли, Каролина выронила оружие из ослабевших рук.

– Я схожу за помощью, – сказала она, поворачиваясь, чтобы уйти.

– Погоди, – Сойер удержал ее на месте, затем похлопал ладонью по ране. – На вид гораздо страшнее, чем на самом деле – пуля только царапнула меня. Я сейчас смою кровь, и ты сама увидишь. – У Каролины отлегло от сердца: может, и правда это всего лишь царапина? Она тоже подошла к бадье с водой, глядя, как он умывается. Висок пересекала кровоточащая царапина, но, к счастью, неглубокая. – Видишь? Сейчас перевяжу ее, надену шляпу, и все будет в порядке.

– Если они спросят про О’Брайена, я скажу им, что он хотел тебя убить.

Сойер шутливо ударил ее пальцем по носу и покачал головой.

– Не стоит. После такой заварухи вопросов, как правило, не задают. Спасибо, что крикнула. Давай посмотрим, может, требуется наша помощь.

Каролина была наверху блаженства от его похвалы. Они присоединились к остальным и начали помогать раненым. Солдаты похоронили убитых, загрузили повозки, и обоз тронулся в путь.

Все последующие дни Каролина ехала рядом с Сойером, который иногда тянул с солдатами проволоку, ибо после стычки с индейцами не хватало рабочих рук. Она любила смотреть на него, загорелого, голого по пояс, с блестящими от пота широкими плечами.

Однажды, притащив для питья ведро мутной воды с лежбища бизонов, девушка стояла рядом с Келлогом и молча наблюдала за Сойером.

– А ты ведь даже не его сестра, – улыбнулся солдат.

– Конечно, сестра, – ответила Каролина, забирая у него черпак и протягивая руку за ведром, чтобы идти дальше.

– Нет, вы совсем не похожи. И клянусь чем хочешь, ты в него влюблена.

– Ничего подобного! – отпарировала она с пылающим лицом.

– От меня ты получишь не меньше внимания и защиты, чем от следопыта, – ухмыльнулся Келлог. – Давайте, мисс Каролина, встретимся сегодня вечером за палаткой.

– Нет! И если желаете себе добра, оставьте меня в покое. Кавалерист пожал плечами и взглянул на Сойера.

– Трудно представить, что он интересуется девочками вроде тебя. Он закоренелый холостяк. Такие всегда сами по себе, а то, что ты влюблена в него, видно по твоему лицу.

Подхватив ведро, Каролина заторопилась прочь. Рядовой Келлог – просто болтун, мелет всякую чушь. Она не любит Сойера. Нет!

Ранчо Брендон, графство Мирз, штат Техас

Максимо Торрес развернул лошадь и продрался сквозь кустарник. Лоснящийся гнедой жеребец Дьябло хорошо знал дорогу, поэтому всадник спокойно продолжал выглядывать отбившихся от стада бычков, затем перевел взгляд на завидневшийся вдалеке кораль, амбар и дом, откуда вышла стройная женщина.

Максимо облизал пересохшие губы, наблюдая, как ветер, летящий по склону, треплет длинную черную юбку Фабианы, и чувствуя разгорающееся желание.

– Не женщина, а дьявол, – буркнул он, вспоминая поцелуи, которые она позволила ему на прошлой неделе. Отчего в его жизни все так перепуталось? Он любил жену сеньора Брендона, своего хозяина.

Услышав стук копыт, Максимо обернулся и увидел старшего брата. “Как мы похожи, и какие мы разные”, – подумал он. Длинноногий Рамон был на две головы выше его, зато он шире брата в плечах и сильнее. Глаза у Рамона тоже угольно-черные, правда, черты лица у него тоньше, но выступающие скулы выдавали в нем одного из Торресов.

– Вот дьявол! – выругался Рамон, подъезжая к брату. – Оставил меня одного возиться с этим быком.

– Я же знал, что ты сам управишься со стариной Белобоким, – добродушно засмеялся Макснмо.

Они молча поехали бок о бок. Младший снова взглянул на женщину, которая теперь срезала цветы на клумбе, и покосился на брата, который тоже не сводил с нее глаз.

– И ты заболел? – тихо спросил Максимо.

– Она у нас в крови, поэтому мы и здесь. Мне тридцать два, тебе тридцать один. Пора бы обзавестись семьей и землей, а мы все работаем на Джона Брендона и не можем ее покинуть.