Кэтрин Коултер - Графиня

— По крайней мере мужчина, устав от мнимой жены, может просто выбросить ее в окно, — усмехнулся Джон. — Это самый верный способ улучшить его настроение.

Амелия швырнула в него намазанной маслом булочкой, Джон ловко увернулся.

— Какие гадости ты говоришь! Немедленно возьми свои слова обратно, Джон, сию же минуту, или я жестоко отомщу.

Джон поднял руки, сдаваясь:

— Прости, Амелия, и считай, что ничего не слышала. Извини, если неверно меня поняла.

— Не вижу, что тут можно неверно понять, — бросила я. — Будь у меня булочка, я, вероятно, подверглась бы соблазну последовать примеру Амелии, хотя скорее всего просто съела бы ее.

Томас рассмеялся — мелодичный перезвон серебряных колокольчиков, приятный уху. Неужели его поступки никогда и никому не действуют на нервы?

— Ты должна признать, Амелия, что иногда женщины бывают непостоянны, — запротестовал Джон.

Опустив глаза, я узрела булочку, чудом появившуюся на моей тарелке. И едва успела заметить, как Брант-ли направляется к двери. Подняв булочку, я с ухмылкой помахала ему, но выражение его лица не изменилось. Что он думает обо всех нас? Неужели дал мне булочку лишь затем, чтобы я исполнила угрозу, а сам при этом искренне забавляется?

— В жизни не встречала непостоянной женщины, — отмахнулась Амелия. — А твое извинение, Джон, звучит так же фальшиво, как очередное обещание грешника вернуться на путь праведный. Нет, это вы, мужчины, ветрены и неверны.

— Лорд Портли прожил так долго, — весело пояснил Лоренс, прежде чем вторая булочка полетела в Джона, — потому что даже дьявол отказывался забрать в ад такого бессовестного развратника. Когда же прошло много лет, у сатаны просто не оказалось иного выхода, кроме как вернуть его туда, откуда он вышел.

— Неглупо, — одобрила я мужа, приветственно подняв бокал. Но он только покачал головой, словно говоря: «Ох уж эта молодежь, что с ней поделать?»

Я знала ответ: только пристрелить.

— Амелия, дорогая, — вздохнул Томас, — кто же изменчив, как не ты? Подумай хорошенько и сама это признаешь. Однако, Энди, при этом она совершенно очаровательна. Я сразу распознал брошенный вызов и сделал все, чтобы победить ее восхитительное своенравие, пусть на это ушло почти полгода. Я писал ей стихи и поэмы. Самая лучшая озаглавлена «Без тебя я погиб». Уверен, именно это произведение побудило ее отдать мне руку.

Амелия погладила плечо мужа.

— Нет, Томас, ты ошибаешься, хотя эти стихи пробудили в моей душе волнующие образы. Все решила серенада, которую ты исполнил под моим окном. — И, взглянув на меня, она добавила:

— Если его легкие уже оправились от потрясения и вполне здоровы, Томас не откажется спеть ее и под вашим окном, Андреа.

— Энди, — поправила я. — Умоляю, Томас, мне бы очень хотелось. Возможно, вы поведаете нам, о чем идет речь в песне?

Томас, как раз в этот момент зачерпнувший ложку горошка, задумчиво свел брови.

— Да, этот плод моих усилий явно удался, — признал он, чуть покраснев, и запел прекрасным тенором:

Как я страдаю, как я терзаюсь,Сжалься над бедным влюбленным, молю.И по-английски, не по-французскиШепни мне заветное слово «люблю».Когда так нежно смотрят на меня твои чудесные глаза,Готов я все отдать за взгляд один — и мир, и рай.

Я рыдала от смеха, задыхалась и не могла остановиться. Из глаз полились слезы. Муж поспешно поднялся, подошел ко мне и похлопал по спине.

— Придется приказать Брантли убрать несколько секций стола. Тогда он станет меньше и не придется каждую минуту обходить его, чтобы избавить тебя от кашля.

— Превосходная идея, — одобрила я, немного отдышавшись. — В таком случае мы всегда сможем помочь друг другу.

Было понятно, что и Джона наконец проняло: он пил воду большими глотками и ежеминутно прыскал. К своему удивлению, я заметила, как Брантли поспешно прикрыл рот.

— Это смягчило ее жестокое сердце, — торжественно объявил Томас, очевидно, безразличный к вызванной им же реакции, и, наклонившись, чмокнул жену в щеку.

— Я взяла реванш, нарисовав его в виде ангела со сломанными крыльями, лишившегося райского блаженства. Но эта его песня действительно тронула мою душу, хотя я и пыталась ее покритиковать. Совсем немного, как понимаете. Я все твердила ему, что «глаза» лучше рифмуются с «небесами», но он лишь улыбался неземной улыбкой и отвечал, что никогда не станет делать того, что от него ожидают. Это так скучно! Никаких идеальных рифм! Больше всего на свете он опасается утомить меня. И конечно, этого никогда не бывает.

Лоренс опять покачал головой. Брантли уже успел прийти в себя и стоял, неестественно выпрямившись, как колонна. Лакеи, однако, были далеко не так хорошо вышколены, как Моисей, и старательно отворачивались, так что я могла видеть только их профили.

— Сэр, — обратилась Амелия к Лоренсу, — очень не хочется подниматься из-за стола, но, по правде говоря, ваша бедная жена, кажется, готова заснуть прямо над пюре из крыжовника со взбитыми сливками.

Я действительно устала, но как она это увидела? Я веселилась так же отчаянно, как остальные. Но она права, я с ног валюсь.

— Вы так добры, Амелия, — кивнул Лоренс и с искренним сочувствием заметил:

— Дорогая, вам пора отдохнуть. Я и сам не прочь растянуться на перине. Если вы с Амелией удалитесь в гостиную, мы скоро присоединимся к вам, а потом все разойдемся по своим комнатам!

— О, все в порядке, — заверила я, с трудом подавив зевок. — Но я, пожалуй, послушаюсь. День был нелегкий. Кроме того, мне еще нужно прогулять Джорджа, а кто знает, как долго он захочет знакомиться с новым местом. Томас, вы действительно придете под окно моей спальни и споете замечательную серенаду, вроде той, что сочинили для Амелии?

— Пожалуй, стоит подумать об «Оде смешливой девушке». Хм-м… Обещаю поработать над темой, Энди.

Амелия сделала знак одному из лакеев, и тот направился к ней, чтобы помочь встать. Она приподнялась было, но тут же замерла.

— О Господи, совсем забыла, Энди, что теперь вы новая хозяйка и должны подать сигнал присутствующим, что ужин закончен.

Я сунула пальцы в рот и тихо свистнула.

— Ну, вот и сигнал, — усмехнулась я, отодвигая стул. Брантли немедленно оказался рядом.

— Миледи, — произнес он так официально, что я мгновенно угомонилась.

Муж, очевидно, тоже был недоволен, но я решительно отказывалась выплыть из-за стола с видом матроны в гордо возвышающемся фиолетовом тюрбане с пером.

— По-моему, вам с Брантли нужно как-то усовершенствовать сигнал, — посоветовал он. — Свистом обычно подзывают собак или лошадей.

Джентльмены вежливо встали, выжидая, пока мы покинем столовую, чтобы на свободе насладиться портвейном. Я почти чувствовала на языке вкус вина. Увы, мы с Лоренсом были не одни.