К. Харрис - Где танцуют тени

Де Ла Рок вежливо улыбнулся.

– При ancien régime[19] перед сыном дворянина открывались всего две карьеры: шпага и церковь. Трое моих старших братьев избрали армию. Я слыл умником, потому-то в нежном семилетнем возрасте и был препоручен иезуитам. Сложись все иначе, в тридцать лет стал бы епископом. Ну, а нынче … – охватывая лавки с лентами и перчатками, служанок, покупающих белые косынки, бледных студентов права в засаленных сюртуках, француз широко развел руками и затем резко опустил их вниз, – …полюбуйтесь на мою достойную епархию.

– И вам бы пришлось по душе пастырское служение?

Вместо ответа собеседник только усмехнулся, устремляя взгляд куда-то вдаль.

– Как бы мне не льстил ваш визит, мсье виконт, боюсь, не могу не полюбопытствовать, зачем вы меня разыскали.

– Говорят, вы водили знакомство с Александром Россом.

– Водил. Однако не вижу… – де Ла Рок внезапно округлил глаза и, вытянув губы, в смятении пожевал щеку. – Mon Dieu. Росса что, убили?

– Очевидно, вы находите такую возможность несколько тревожащей. Почему?

– Разве это не естественно – встревожиться, узнав об убийстве друга?

– А покойный был вашим другом?

– В некотором роде.

– И в каком именно роде?

– Росс питал возрастающий интерес к редким и старинным изданиям.

Себастьян всмотрелся в узкое лицо собеседника. На полках в квартире убитого стояли книги, но ни одна из них не показалась виконту редкой или старинной.

– В самом деле?

– Угу. Время от времени мне попадались интересующие его экземпляры.

– Какие-то определенные книги?

– Мой товар большей частью французского происхождения. С роспуском монастырей на рынке появилось бесчисленное множество уникальных древних фолиантов.

– На французском рынке.

– Ну, – ухмыльнулся де Ла Рок, – вы же понимаете, есть способы…

– Когда вы видели Росса в последний раз?

Собеседник пожал плечами:

– Кажется, на прошлой неделе. В среду или, может, в четверг.

– А не в субботу вечером?

Де Ла Рок нахмурился, словно в раздумье, затем покачал головой:

– Нет, мы встречались раньше. В среду. Да, определенно в среду.

– Любопытно. Видите ли, я разговаривал кое с кем, кто заметил вас выходившим из квартиры Росса вечером в субботу.

Разумеется, это была ложь, однако виконту хотелось проверить, как поведет себя француз. Вместо того чтобы заволноваться или разозлиться, что его могли заметить, тот небрежно двинул плечом:

– В субботу? Нет. Кто бы ни утверждал это, он ошибается.

– Но вы захаживали на квартиру к Александру?

– Иногда.

– Не знаете, кто еще мог поставлять ему старинные книги?

– Нет, извините.

– Насколько вы были осведомлены о других занятиях Росса?

– Других занятиях? – недоуменно глянул собеседник.

– Думаю, вы меня понимаете.

Де Ла Рок остановился на верху ступеней и посмотрел вниз на шумную, запруженную людьми площадь.

– В настоящее время в Европе происходит дипломатическая революция, – медленно произнес он. – Человек, который утром является другом, к вечеру может сделаться врагом, и наоборот. Таков был мир Александра Росса. На вашем месте, мсье виконт, я бы действовал осторожно. Очень осторожно. Вы входите в опасные воды.

– Это угроза?

Француз повернулся к собеседнику лицом. Жаркое летнее солнце придало резкость его чертам.

– Угроза? Mais non[20]. Считайте это дружеским предупреждением. – Он кивнул через площадь туда, где высились покрытые пятнами копоти стены парламента. – На кону не просто человеческие жизни. На волоске висят судьбы монархий. Россия, Швеция, Австрия, Пруссия… Поверьте, сейчас все не так, как кажется.

Слова прозвучали напыщенно и вычурно – подобно самому де Ла Року.

– Кому могла оказаться выгодной смерть Александра Росса? – спросил Себастьян.

– Полагаю, все зависит от того, что было известно покойному.

– О чем известно?

Глаза француза прищурились в усмешке:

– Если бы я это знал, тоже подвергался бы опасности. Поверьте, мсье виконт, я предпочитаю сводить риск к минимуму.

– Однако явно не прочь рискнуть при необходимости.

– Если шансы хорошие.

– Шансы? Или цена?

– Вообще-то, и то, и другое, – вместо того, чтобы оскорбиться, рассмеялся собеседник и, поколебавшись какой-то миг, добавил: – Есть один швед, разговор с которым может оказаться для вас полезным.

– Швед?

– Высокий блондин по имени Линдквист. Карл Линдквист.

– Кто он? – нахмурился Себастьян.

– С виду торговец.

– Хотите сказать, что в данном случае видимость обманчива?

Де Ла Рок ухмыльнулся:

– Видимость, как правило, обманчива.

ГЛАВА 13

Сжимая обеими руками скромную круглую шляпу и теряясь в догадках, сэр Генри Лавджой следовал за сменявшими друг друга служащими по лабиринту промозглых, плохо освещенных коридоров к кабинету сэра Гайда Фоули на Даунинг-стрит.

Заместитель министра иностранных дел сидел за широким старомодным письменным столом, на котором громоздились стопки депеш и донесений. В большой комнате, отделанной панелями темного дерева, имелся массивный камин из резного песчаника и окно из свинцового стекла в ромбовидном переплете с видом во двор. Когда угрюмого вида клерк, откланявшись, вышел, чиновник откинулся в кресле и раздраженно выдохнул:

– Ну, наконец-то. Я ожидал вас часом раньше.

– Извините за задержку, – слегка поклонился магистрат. – Осматривал место преступления в Бетнал-Грин.

Фоули хмыкнул, очевидно, не впечатлившись ссылкой на занятость, и даже не предложил Лавджою присесть.

– Я вызвал вас, поскольку желаю знать, что это за чертовщина творится?!

– Прошу прощения? – сморгнул сэр Генри.

– Я про возню вокруг Александра Росса. Джентльмен умер от естественных причин. Так с какой стати Боу-стрит сует свой нос, что-то вынюхивает, выспрашивает о его смерти? Это выглядит странно. Очень даже странно.

Магистрат смутно припомнил сообщения о молодом служащем министерства, скончавшемся на прошлой неделе.

– Насколько мне известно, сэр Гайд, мы ничем подобным не занимаемся.

– Не пытайтесь одурачить меня, сэр Генри, – гневно раздул ноздри чиновник. – Сегодня утром ко мне с расспросами заявился Девлин.

– Вы имеете в виду виконта Девлина?

– Ну, конечно же, виконта. А по-вашему, черт подери, о каком Девлине я толкую?

Лавджой полагал себя уравновешенным человеком. Но даже ему пришлось сделать глубокий успокаивающий вдох, прежде чем сдержанно ответить: