Элизабет Чедвик - Любовники поневоле

Спотыкаясь, Кэт дошла до угла и поняла, что должна свернуть на улицу, ведущую к дому Шона. Вслепую пробираясь сквозь метель, она снова и снова твердила себе, что такое короткое расстояние преодолеть нетрудно. Не замерзают же люди насмерть неподалеку от своих домов. Кроме того, Кэт знала, что должна услышать стук молотка Отто Дидерика, и это поможет ей найти дорогу.

Но нет, в такую погоду Отто, наверняка, оставил работу на сегодня. Кэт уже была готова впасть в отчаяние, когда услышала голос Коннора, выкрикивающий ее имя.

– Я здесь! Здесь! – отозвалась она.

Из снежной пелены появилась лошадь, и Кэт едва не наткнулась на нее. Всадник наклонился и помог девушке подняться в седло.

– Как вы узнали, где я? – пролепетала она.

– Ну уж, конечно, не благодаря этой чертовой Ингрид, от которой толку не добьешься.

В голосе Коннора слышался гнев. Значит, он сильно беспокоился? Как ни замерзла Кэт, но эта мысль ее согрела.

– Дети…

– Мои дети дома. А дети Шона у Хилдретов. Мирна не отошлет их домой в такой снегопад. – Он усадил Кэт поудобнее и подстегнул лошадь. – Мы собрались ужинать и не досчитались вас. К счастью, плотник знал, куда вы пошли. Но какого черта вы отправились в город, если небо…

Кэт разразилась рыданиями.

– Ну, Кэт. – Коннор обнял ее покрепче. – Вы так сильно испугались? – Не получив ответа, он продолжил: – Не плачьте, мы почти дома.

Кэт прижалась к Коннору, преисполненная благодарности за свое спасение. Рыдания перешли в редкие всхлипывания еще до того, как Коннор натянул поводья и помог ей спешиться. Удивляясь, как она могла заблудиться в двух шагах от дома, Кэт устремилась на огонек фонаря за окном комнаты брата. Следом шел Коннор. Он постучал в дверь и, когда Шон открыл, поднял Кэт вверх.

– Что за дурак этот немец, – пробормотал Коннор. – Первым делом нужно было поставить на место ту штуковину, которую он своротил.

– Слава Богу, ты нашел ее, – обрадовался Шон, уводя Кэт в комнату.

Наверное, в первый раз за все время пребывания Кэт в доме брата гостиная Ингрид произвела на нее благоприятное впечатление. Снимая накидку, девушка оглядела комнату: коричневые обои с крохотными голубыми и белыми розочками, золотисто-красный ковер, софа и стулья красного дерева, обтянутые красным бархатом, пианино и столики, покрытые красными скатерками с бахромой, и лампы с розовато-красными шелковыми абажурами. Кэт подумала, что ад должен выглядеть в точности, как гостиная Ингрид. Но, по крайней мере, здесь было тепло.

Кэт улыбнулась Коннору, который поставил лошадь в конюшню и вошел в комнату. Из-за красноватого освещения его волосы приобрели такой же рыжеватый оттенок, как у Дженни, а на лице, казалось, выступил румянец. Ингрид бросила на него один из своих томных, страстных взглядов. Кэт нахмурилась. Но Шон не замечал странного поведения жены. Он подбрасывал дрова в печку, украшенную сверху красивым рыцарским шлемом. Кэт вздохнула и расположилась в гостиной, чтобы привлечь внимание Коннора, пока Ингрид не позволила себе что-нибудь возмутительное, вроде попытки усесться ему на колени.

– Вы не можете поселиться в одном доме с мужчиной, женой которого не являетесь, – сказал отец Рабанус.

– Преподобный отец, – пробормотала Кэт, чувствуя, что краснеет. – Скоро мы отправим вас на поезде в Денвер, где епископ позаботится о теплой, удобной постели в больнице для вас.

– Возмутительно даже думать о таком совместном проживании, – не унимался священник.

– Не стоит придавать этому такое значение, – сказала Кэт. – Мистер Маклод порядочный человек. К тому же, он дважды спас мне жизнь.

– С нехорошими намерениями, вне всякого сомнения, – заявил священник. – Какой он веры?

– Точно не знаю. Не думаю, что он вообще ходит в церковь. Может быть, мне удастся обратить его.

– Он вас соблазнит, – пробормотал отец Рабанус. – Помяните мое слово.

– И потом, есть еще дети. Мне нужно присмотреть за ними и проследить, чтобы они посещали школу сестер Святой Гертруды.

– Нечестивцы и прелюбодеи, – бубнил отец Рабанус.

– Что?

– Он говорит о прихожанах, – торопливо пояснил отец Эузебиус. – Очень любезно с вашей стороны, что вы принесли нам куриный бульон.

– Святотатство, – продолжал бормотать старый священник.

– Я знаю, как трудно достать цыплят в это время года, – сказал отец Эузебиус.

– …даже видимость греха…

– Да, легче достать пиво, чем цыпленка, – подтвердила Кэт. – Вы должны прочесть проповедь о вреде пьянства, преподобный отец.

– Но мы не должны забывать о чуде в Кане Галилейской, – заметил отец Эузебиус.

– Я уверена, что если бы Господь как следует подумал, то превратил бы воду в куриный бульон, а не в вино, – сказала Кэт.

Отец Эузебиус запинаясь возмутился:

– Это… это опасная мысль, дочь моя.

– Ересь, – отчетливо произнес отец Рабанус.

– Я должна просить прощения? – нахмурилась Кэт.

– Тут помогут только чистосердечная исповедь и наказание, дочь моя.

– Но я не сомневаюсь, Пресвятая Богоматерь посоветовала бы употреблять куриный бульон вместо вина. Вы, вероятно, не видели ни одного человека, умершего от пьянства. А от куриного бульона никто не умирает. – Она обратилась к молодому священнику: – Чем скорее мы поместим отца Рабануса в больницу, тем лучше.

– Не делайте этого, дитя мое, – не унимался отец Рабанус. – Целомудрие – самое богоугодное состояние.

– Святые угодники позаботятся о нас, – ответила Кэт, на этот раз явно раздосадованная. – Мы будем жить в одном доме, но не станем спать в одной постели.

– Что, скажите на милость, здесь делает этот плотник? – спросила одна из дам, членов Общества Святого Покрова.

– Строит коридор между нашими двумя домами, – ответила Кэт, передавая чашки с кофе. Три женщины украдкой наблюдали за Ингрид, и не потому, что та что-то сказала. Говорила она редко. Может быть, притягивал запах ее духов или пристрастие к кричащим безвкусным платьям и пошлое убранство ее дома. – После отъезда Шона о нас будет заботится мистер Маклод.

– Вы хотите сказать, что будете жить вместе в одном доме? – спросила миссис Бент. – Неженатыми?

– Ингрид замужем, – с раздражением ответила Кэт, – а все прочие или слишком малы, или не имеют склонности к замужней жизни. – Дамы раскрыли рты от изумления. – Отец Эузебиус не возражал, – добавила Кэт, не давая себе труда упомянуть о тираде отца Рабануса. – Кстати, об отце Эузебиусе. Мы должны присмотреть за беднягой. Он выглядел очень болезненно в тот день, когда мы отправляли в Денвер отца Рабануса, а, как вы знаете, у сестер в обители хлопот полон рот.