Барбара Картленд - Сложности любви

– Что случилось? – заволновалась Алексия. Над перилами лестницы показалось лицо мисс Грэхем:

– Питер с вами, Алексия?

– Нет, мне показалось, что он пошел с вами наверх.

– Он куда-то исчез, пока я занималась нашими вещами, – ответила мисс Грэхем. – Попробуйте и вы поискать его.

– Хорошо.

Алексия поспешила по коридору, она подумала, что Питер мог вернуться в холл, чтобы еще раз взглянуть на прекрасных лошадей, что привезли их в этот дом. Она подошла к лестнице и тут увидела, как из библиотеки вышел маркиз, а потом заметила и своего маленького брата. Он стоял и рассматривал картины Стаббса. Алексия уже собиралась окликнуть мальчика, когда маркиз, бывший ближе к нему, произнес:

– Значит, это ты – Питер?

– Ты только посмотри на этих чудесных лошадей! – выдохнул Питер, даже не повернув к маркизу головы. – Только посмотри! Как мне хочется иметь таких же, только настоящих, живых, а не нарисованных.

– Что ж, возможно, когда-нибудь такой день и наступит.

Алексии показалось, что Питер с трудом оторвался от картины и посмотрел на мужчину, стоящего рядом.

– А те лошади, которые нас привезли, они твои?

– Да, мои, – ответил маркиз.

– Красивые, гораздо лучше, чем любая из тех, что я видел в парке. А можно мне будет покататься на какой-нибудь из них?

У Алексии перехватило дыхание. Как она забыла предупредить Питера, что он не должен ни о чем просить?! Правда, она намеревалась держать его подальше от маркиза, который не очень-то жалует маленьких мальчиков.

– А ты умеешь ездить верхом? – спросил маркиз.

– Конечно, умею! – гордо ответил Питер. – Я даже умею прыгать через препятствия.

– Найдем для тебя пони, если поедем за город.

– Мне не надо пони! – упрямо заявил Питер. – Мне нужна вот такая лошадь. – И он кивком указал на картину Стаббса. – Настоящая большая лошадь, и погорячее.

Маркиз рассмеялся и положил свою руку мальчику на голову.

– Думаю, у тебя будут неприятности, если ты сейчас же не отправишься и не разыщешь сестру, – проговорил он и ушел. А Питер все никак не мог оторваться от картин.

Алексия очень испугалась, что у их хозяина сложилось весьма нелестное впечатление о брате, и сердито крикнула:

– Питер! Сейчас же иди сюда!

На самом деле это был послушный мальчик, поэтому он тут же повиновался и подошел к сестре.

– Разве ты не знаешь, что должен был поклониться маркизу в знак благодарности за то, что он пригласил нас к себе в дом?

– Я задумался о лошадях, – просто ответил Питер. – Как ты думаешь, сколько их у него?

– Не имею ни малейшего представления, – сердито ответила Алексия, – а ты, Питер, крепко-накрепко запомни: ты должен оставаться наверху, в детской с мисс Грэхем, и никогда не приходить один в эту часть дома.

Но она прекрасно знала: Питер ее просто не услышал. Весь вечер он не мог говорить ни о чем другом, кроме лошадей. Вот и сейчас вместо того, чтобы спать, он наверняка мечтает о них. Она поднялась по лестнице и вошла в детскую. Конечно, он еще не спал.

Питер протянул к ней ручки, Алексия присела на краешек его кровати и крепко обняла.

– Я подумал, Алексия, раз у маркиза есть конюшня с лошадьми, завтра я схожу и полюбуюсь ими, – как о чем-то решенном сообщил он.

– Хорошо, я узнаю у мистера Дадждейла, можно ли это будет сделать, – ответила Алексия. – Но ты должен пообещать мне, Питер, что не станешь докучать маркизу разговорами про его лошадей и не будешь просить позволить тебе покататься на них. Мы и так живем в его доме. Это большая удача, и мы не должны ничем его расстраивать.

– Он сказал, что подыщет для меня пони, – продолжал свое Питер, – а я хочу лошадь, большую лошадь. Ты ведь знаешь, я умею ездить верхом, Алексия.

В самом деле, Питер с малых лет ездил верхом вместе с отцом просто потому, что других лошадей у них не было. И он обожал их, полюбив их еще до того, как научился ходить. Полковник Минтон понимал, что все его привязанности и увлечения непременно передадутся сыну, и потому с самого раннего возраста он учил сына ездить в седле. Сначала он сажал его впереди себя, потом позволил править собственной лошадью. Во всем, что было связано с лошадьми, Питер был абсолютно бесстрашным. Он падал и снова забирался в седло, и похоже было, что он понимает этих животных, словно знает заветное словечко. Поэтому старый Джо, конюх его отца, обычно хмурый и неприветливый, позволял мальчику хозяйничать в конюшне и делать все, 'что ему вздумается.

Но одно дело – свой дом и заведенные в нем порядки, а другое – дом маркиза, подумала Алексия, и не стоит наживать неприятности и пускать Питера в чужие конюшни. Надо будет утром поговорить с мисс Грэхем, решила она, и еще раз сказать ей, чтобы не спускала с мальчика глаз. Но Питеру читать сейчас мораль совершенно бесполезно – он просто-напросто ничего не услышит. Поэтому она молча выслушала все просьбы, нежно поцеловала его и оставила дверь открытой, если вдруг ему станет страшно в новом незнакомом доме.

Она уже наполовину спустилась с лестницы, когда ее заметил маркиз. Он как раз шел из столовой обратно в гостиную. Алексия смутилась, когда он взглянул наверх, и машинально поправила волосы: ведь Питер мог нечаянно привести их в беспорядок, когда обнимал ее. Девушка подошла к маркизу. Ей показалось, что он ждет объяснений, почему она здесь, а не с его матерью.

– Я приходила пожелать Питеру спокойной ночи, – проговорила Алексия, – простите его за не слишком учтивое поведение, его голова занята только лошадьми и больше ничем.

– Я так и подумал, – ответил маркиз.

Он произнес эти слова совершенно бесстрастным тоном, и Алексия не смогла понять, понравился ему Питер или нет. Другой темы для разговора она не смогла придумать, а потому просто пошла в гостиную. Маркиз последовал за ней.

Они стали расходиться по своим комнатам довольно рано. Маркиза заявила, что устала и, кроме того, завтра предстоит трудный день.

– Спокойной ночи, дорогой Хилтон, – сказала она, – и спасибо тебе за доброту. Не могу передать, как мне хорошо здесь, с тобой, и как я счастлива опекать и быть полезной нашим очаровательным кузинам.

– Так здорово, что вы наши родственники! – Восторгу Летти не было предела. – Честное слово! Я даже готова надеть на себя ленту с надписью: «Я – кузина маркиза Осминтона!» Пусть об этом узнает весь мир!

Маркиз рассмеялся:

– Полагаю, это скорее недостаток, чем преимущество.

– Вы просто скромничаете! – шутливо воскликнула Летти. – А ведь вы самый замечательный, самый добрый и щедрый кузен на свете. Спасибо вам!

Она сделала глубокий реверанс. Маркиз поклонился ей в ответ.

Алексия смотрела на них и думала, что и вполовину не смогла бы так красноречиво и проникновенно высказать то, что переполняло ее душу и сердце. Она лишь сделала реверанс и взглянула на маркиза, безуспешно пытаясь подобрать подходящие слова.