Кристофер Гортнер - Последняя королева

Ознакомительный фрагмент

– Ничего, ваше высочество! – выпалила я. – Но нам не подобает венчаться до…

– Не важно. Безансон!

Фламандский архиепископ поспешно шагнул вперед.

– Есть причины, по которым мы с инфантой не можем обвенчаться прямо здесь и сейчас?

– Никаких, – сдавленно фыркнул Безансон. – Вы должны лишь лично повторить обеты, чтобы освятить ваш союз. По каноническому праву ваши высочества уже муж и жена.

Филипп взял меня за подбородок:

– Можешь придумать хоть какую-то причину?

– Ради чести ее высочества, – воскликнула донья Ана, – она должна венчаться в церкви!

Даже не взглянув на нее, Филипп уставился на меня, словно пытаясь подчинить собственной воле. Вдруг я в замешательстве поняла, что мне самой этого хочется. Конечно, это был лишь порыв души, даже скандал, поскольку, естественно, имелось несколько причин, по которым мы не могли обвенчаться подобным образом. И главная из них состояла в том, что такого рода события полагалось праздновать долго и с размахом. Сейчас, в шестнадцать лет, мне предстояло принять первое по-настоящему взрослое решение, не зависящее от правил и обычаев. Внезапно я подумала, что смысла рассуждать на эту тему вообще никакого нет. Я никогда не знала Филиппа, и тем не менее меня отправили в такую даль, чтобы я стала его женой. Какая разница, случится это сегодня или через неделю?

– Не вижу никаких причин, ваше высочество, – наконец сказала я.

Донья Ана горестно застонала. Я повернулась к епископу Хаэна:

– Если не возражаете, святой отец…

Он не осмелился мне отказать.

– Библия, – срывающимся голосом проговорил он. – Нужна Библия.

Безансон немедленно принес требуемый том. С трудом сдерживая злость, моя свита опустилась на колени рядом с фламандцами. Эрцгерцогиня Маргарита встала с другими дамами.

Здесь, в этой комнате, без благовоний и алтаря, я стала женой Филиппа Габсбурга.

– Что Бог сочетал, того человек не разлучит, – закончил епископ.

Филипп наклонился ко мне и прижался губами к моим. От принца пахло вином, и первый поцелуй показался мне не столь уж неприятным.

– А теперь – праздновать! – отстранившись, с торжеством объявил он.

Едва мы вошли в зал, как я поняла, что в подготовку предстоящего пиршества были вложены многие часы.

Столы на козлах тянулись через весь зал к возвышению под балдахином, где заняли места мы с Филиппом. Заиграли музыканты, вошли слуги, неся фаршированные засахаренными грушами печеные кабаньи головы, тушенных в вине с пряностями павлинов, цапель в медовой глазури, жаренные в корице оленьи окорока и множество незнакомых блюд под жирными соусами. При виде каждого блюда, которое ставили передо мной, я бросала вопросительный взгляд на Филиппа, и он называл его по-французски. Я улыбалась, притворяясь, будто понимаю.

Во время пиршества я не сводила взгляда с Филиппа, безуспешно пытаясь найти в нем хоть каплю заносчивости сверх той, что считалась нормальной для человека его положения, черствость или избалованность, какую можно было бы ожидать от наследника империи. Он был внимателен и учтив, как и подобает хорошо воспитанному принцу. Лишь когда наконец подали десерт, он прошептал:

– Ты ведь ничего не узнала из того, что сегодня ела, ma petite?[15]

– Нет. Но я раньше ела домашнюю птицу, ваше высочество, и знаю ее вкус.

– Правда?

Он насадил на вилку кусок жареного мяса со своего серебряного блюда и поднес к моим губам. Я огляделась, желая оказаться подальше от сидевших под нами фламандских придворных, которые улыбались и толкали друг друга, глядя на нас так, словно знали нечто такое, чего не знала я.

– Вкусно, – проговорила я, взяв у Филиппа вилку. – Это ведь перепелка?

Он от всей души рассмеялся, и я почувствовала, как его рука скользнула под стол и коснулась моего бедра. Я замерла и даже не сразу поняла, чего испугалась. Он трогал меня так, словно я была ценным имуществом, любимой собакой или ястребом. Только теперь я поняла, что принадлежу ему и он может делать со мной все, что пожелает. Чтобы стать эрцгерцогиней Фландрии, женой Филиппа Габсбурга, я лишилась той небольшой свободы, которую имела инфантой.

Я пожалела, что не настояла на своем. Естественно, я знала, что ожидается от невесты в брачную ночь – если не в подробностях, то в общих чертах. Меня не оставляли мысли, что, по сути, сейчас и будет моя брачная ночь. Готова ли я отдаться чужому мужчине? Я сомневалась, что он новичок в подобных делах, как я, – с мужчинами такое бывало редко. Мне следовало настоять, что нужно подождать до надлежащей церемонии, сослаться на усталость или иное недомогание.

Но я знала, что лишь обманываю сама себя. Я согласилась потому, что сама этого хотела, потому что увидела в нем вызов, которому не смогла противостоять.

Я потянулась к кубку. Филипп взял свой. Слов никаких не требовалось – хватило одного лишь взгляда. После того как мы вместе выпили, сидевшая слева Маргарита наклонилась ко мне и прошептала на ухо:

– Вам не о чем беспокоиться, моя дорогая. Мой брат – такой же мужчина, как и любой другой, но венчание в соборе у вас обязательно будет. Безансон не откажется от возможности показать вас народу. Он считает наш союз с Испанией своим величайшим достижением на данный момент. Удивляюсь даже, что он не послал меня паковать сундуки прямо сегодня, чтобы как можно быстрее отправить в постель к вашему брату.

Я взглянула на сидевшего рядом с Филиппом архиепископа. Принц что-то тихо говорил ему, и тот кивал в ответ, но, похоже, его больше интересовала еда. Ел он руками, словно крестьянин. Мне это показалось не слишком приятным, но я была благодарна Маргарите за поддержку. Возможно, пришла пора рассказать ей о моем брате и его немалых успехах в роли принца.

Но в это время Филипп взял меня за руку и поднялся.

– Сыграйте бас-данс! – крикнул он музыкантам, ведя меня в центр зала. – Фламандский бас-данс в честь моей женитьбы.

Придворные одобрительно закричали, стуча кубками о столы так, что подпрыгивали приборы и блюда. Брови моей свиты поднялись еще выше – я почти чувствовала, как меня пронзают их взгляды. Для них моя свадебная церемония выглядела фарсом. Мне здесь было не место – я должна была пребывать в девичьем уединении со своими фрейлинами, пока меня должным порядком не обвенчают в церкви.

Все мысли о восхвалении достоинств Хуана тут же вылетели из головы. Как я могла танцевать с мужчиной, которого только что встретила и с которым, по мнению моей свиты, еще не была официально обвенчана?

– Идем, моя инфанта. – Филипп словно почувствовал мои опасения. – Покажем им, как танцуют вместе Испания и Фландрия.