Нора Робертс - Суженый Меган

– Не интересуюсь ни пожарами, ни огнем. И уж конечно, не стремлюсь заниматься подобными вещами с едва знакомым мужчиной.

– Значит, надо узнать друг друга лучше, прежде чем останемся наедине, – ответил Найт, раздраженный рассудительным тоном.

Меган стиснула зубы:

– Не хочу сейчас и не собираюсь в будущем. Понимаю, какой удар нанесла по твоему самолюбию, но придется смириться. А теперь извини, мне пора забрать детей.

Найт вежливо посторонился и подождал, пока пассажирка не достигла стеклянной двери, ведущей на верхнюю палубу.

– Мег?

Только частично именно самолюбие заставило его заговорить. По большей части – непреклонное намерение.

– В первый же раз, когда займусь с тобой любовью, ты напрочь забудешь о нем. Даже не вспомнишь его имени.

Меган впилась в Найта взглядом, подобным ледяному мечу. И, забыв о достоинстве, гулко хлопнула дверью.

Глава 4

– Эта баба смерти моей добивается, – ворчал Голландец, вытаскивая бутылку ямайского рома из тайника в глубине кладовки. – Попомни мои слова, парень.

Натаниэль откинулся на спинку стула, пресыщенный и расслабленный после приема великолепной пищи в калхоуновской столовой. Кухня отеля была выше всех похвал. Суматоха с ужином закончилась, и Коко оживленно беседовала с домашними, иначе Голландец не рискнул бы достать спиртное.

– Подумываешь дезертировать с корабля, приятель?

Голландец фыркнул. Он вовсе не собирался сбегать не попрощавшись только потому, что не смог справиться с привередливой задравшей нос дамочкой.

– Пока поболтаюсь тут.

Кинув опасливый взгляд на дверь, налил обоим изрядную порцию рома.

– Но предупреждаю, парень, рано или поздно эта фемина получит по заслугам. И получит от твоего покорного слуги.

И ткнул в широкую грудь толстым пальцем.

Натаниэль сделал большой глоток и зашипел сквозь зубы от крепости напитка. Уж точно не мягкий, как шелк.

– А где та бутылка «Крузана», которую я тебе принес?

– Мегера извела амброзию на торт. Ничего, это пойло тоже булькает – вполне можно пить.

– Если хочешь продырявить желудок, – выдохнул Натаниэль. – Итак, что за проблема с Коко на этот раз?

– Ну, не одна, а целых две.

Голландец нахмурился, услышав телефонный звонок. «Обслуживание номеров», – насмешливо скривился он. Никакого чертового обслуживания никогда не было на борту судов, на которых он плавал.

– Ну, что надо?

Натаниэль хмыкнул в стакан. Такт и дипломатия не являлись сильными сторонами старого товарища. Найт не сомневался – если бы Коко услышала, как Нилс рычит на гостей, то упала бы в обморок. Или треснула грубияна сковородкой по голове.

– Вы что себе вообразили? Что нам нечем заняться, кроме как бегать туда-сюда? – рявкнул Нилс в трубку. – Принесут, когда все будет готово.

Прервал разговор и отшвырнул тарелку.

– Заказали шампанское и пирожные, да еще среди ночи. Молодожёны. Ха! Всю неделю сидят безвылазно вдвоем в третьем номере и носа не кажут.

– Где твой романтизм, приятель?

– Оставляю его тебе, красавчик.

Кулаками размером с окорок Голландец аккуратно разрезал шоколадный торт.

– Заметил, как ты глазеешь на ту рыженькую.

– Рыжеватая блондинка, – поправил Натаниэль. – Больше золота, чем красноты.

И лихо заглотнул еще порцию рома.

– Красотка, правда?

– Ни разу не видел, чтобы ты увлекся какой-нибудь страхолюдиной.

С талантом художника Голландец украсил края тарелки и куски торта орнаментом из ванильного крема и утыкал малиной.

– И с ребенком, не так ли?

– Угу.

Натаниэль изучил лакомство и решил, что, скорее всего, сможет проглотить только маленький кусочек.

– Кевин. Темноволосый, высокий для своего возраста.

Улыбка изогнула губы Найта. Разрази его гром, если мальчишка не пришелся ему по душе.

– Большие любопытные глаза.

– Видел его.

Голландец всегда любил детей, но скрывал это за показным ворчанием.

– Симпатичный парнишка. Приходил с теми двумя шумными сорванцами поглазеть на готовку.

И Натаниэль знал, что Нилс с большим удовольствием пообщался с этой троицей, хотя наверняка и нацепил угрюмую маску.

– По молодости вляпалась в беду.

Фери, нахмурившись, взглянул на приятеля. По мнению Найта, эта фраза несправедливо перекладывала всю ответственность за беременность исключительно на женщину.

– Требуется двое, Нилс. И ублюдок обманул ее.

– Знаю, знаю. Слышал об этом. Мимо меня ничего не проскочит.

Совсем нетрудно ненавязчиво вытянуть информацию из Коко… если нажать на нужные кнопки. Хотя ван Хорн никогда не признался бы в этом, но каждый день с нетерпением ждал возможности поболтать с миссис Макпайк.

Нилс вызвал официанта, с удовольствием давя на звонок большим пальцем до тех пор, пока дверь кухни не распахнулась.

– Собери поднос для номера три, – распорядился Голландец. – Два куска торта, бутылка фирменного шампанского, два фужера, и не забудь эти чертовы салфетки.

Отдав приказ, глотнул рома:

– По всей видимости, и ты нацелился на кусочек.

– Не отказался бы.

– Никогда не видел, чтобы ты отказывался от еды… или от женщины.

Голландец отрезал кусок – гораздо больший, чем молодожёнам – и шваркнул тарелку перед Натаниэлем.

– А малина?

– Ешь, что дают. И как это ты еще не приударил за той тощей девчонкой?

– Работаю над этим, – сообщил Натаниэль с набитым ртом. – Они сейчас в столовой, все вместе. Семейная встреча.

Найт поднялся и налил себе кофе, выплеснув в чашку оставшийся ром.

– Нашли какую-то старую книгу. И она не тощая.

В чем убедился лично, когда обнимал Меган.

– Просто хрупкая.

– Согласен.

Голландец подумал о Коко, о плавных крепких очертаниях, таких же прекрасных, как у добротного корабля. И снова фыркнул:

– Ага, все они неженки… пока не проденут кольцо тебе в нос.

Никто не назвал бы женщин в столовой неженками… только не в разгар типичного для Калхоунов спора.

– А я говорю – сжечь, – кипятилась Кики, сложив руки на груди. – После того, что мы все узнали о Фергусе из дневника Бьянки, не понимаю, зачем вообще сохранять его паршивую бухгалтерскую книгу.

– Нельзя уничтожать исторический документ, – выстрелила в ответ Аманда. – Это часть нашей семейной летописи.

– Плохие флюиды, – прищурилась Лила на лежащую в центре стола тетрадь. – По-настоящему плохие.

– Может быть, – покачал головой Макс. – Но не могу согласиться на сжигание книги. Любой книги.

– Это не литература, – проворчала Кики.

Трент погладил напряженное плечо жены: