Кэндис Герн - Ярмарка невест

Верити встала с кресла, размяла затекшие мышцы и подошла к окну. Она отодвинула тяжелые шторы и увидела, что утро в самом деле настало, а небо на востоке окрасилось бледно-розовым цветом. Вид, раскинувшийся у нее перед глазами, потряс ее до такой степени, что с губ женщины сорвался тихий вздох.

Невозможно, чтобы это было то же самое унылое место, куда ее привезли накануне вечером. От дома спускались террасами лужайки, окаймленные цветами, и сменялись лесопосадками, которые тихо сияли своими осенними красками.

Если бы не слова горничной накануне вечером, Верити запросто бы подумала, что вся дорога в Корнуолл ей приснилась и сейчас она снова в Беркшире.

Если остальной Корнуолл больше похож на эту картину, чем на бесцветный гранитный город, где ее продали с аукциона, то ей, пожалуй, даже доставит удовольствие начать здесь новую жизнь.

Сундук по-прежнему стоял в изножье кровати. Одежда, которую Верити связала в узел, и та, которую она надела на себя, пытаясь бежать, валялась в углу. Верити развязала узел и начала бросать платья в сундук, когда тихий стук в дверь спальни вспугнул ее, и она оторвалась от работы. Верити вспомнила странную женщину в черном, приходившую прошлым вечером, и похолодела.

В комнату вошла Гонетта, маленькая горничная, и Верити с облегчением перевела дух.

Девушка присела в поклоне, глаза ее были опущены.

– Я пришла посмотреть, проснулись вы или еще спите, – сказала Гонетта. – И принесла вам горячей воды.

Она прошла к умывальнику и поставила на него медный кувшин.

– Ой, да она уже остыла! – запричитала Гонетта, потрогав воду. – Наверное, я слишком долго ходила.

В глазах девушки было такое отчаяние, что она, казалось, вот-вот расплачется.

– Мне надо было... Я сначала зашла еще в одно место, мне не следовало этого делать. Я извиняюсь, мэм. Я схожу еще раз и принесу погорячее.

– Не беспокойся. Эта вода в самый раз подойдет.

– Как же не беспокоиться?! – воскликнула девушка высоким, каким-то неестественным голосом, готовая вот-вот расплакаться.

– Спасибо, но эта вода прекрасно подойдет, – ответила Верити. – Очень мило с твоей стороны, что ты принесла ее.

Гонетта подняла голову и стала смотреть, как Верити запихивает одежду в сундук.

– Что это? – потрясенно произнесла девушка. – Что это вы делаете? Вы уезжаете?

– Да, Гонетта, уезжаю. Лорд Харкнесс согласился отвезти меня сегодня в Бодмин. Я решила, что мне удобнее будет попытаться устроиться самостоятельно, чем жить за счет милости моего... моего кузена. – Верити не знала, почему почувствовала себя обязанной что-то объяснять молоденькой прислуге, но слова у нее вырвались как будто сами.

– О, – сказала Гонетта, и голос ее прозвучал почти безутешно, – мне очень жаль это слышать, мэм. В самом деле жаль. Погодите, дайте я вам помогу с одеждой.

Девушка подошла, остановилась перед сундуком и вытащила из него одно измятое платье. Она встряхнула его, повернулась к платяному шкафу и повесила туда платье. Когда она проделала то же самое еще с двумя платьями, Верити взяла ее за руку, чтобы остановить.

– Гонетта, – сказала она, – я уезжаю, а не остаюсь. Платья надо укладывать в сундук, а не вешать в шкаф.

Маленькая горничная посмотрела на Верити, и глаза ее наполнились слезами.

– Ох, миссис Озборн, – запричитала она, – мне так жаль! Я просто... п-просто... сама не знаю, что делаю. – Гонетта закрыла лице ладонями и зарыдала так безутешно, что Верити растерялась.

Боже правый, что же это значит?

В другое время она, не раздумывая, обняла бы девушку и попыталась утешить. Однако в ее положении и в этом месте все было слишком необычно. Верити была не готова доверять кому бы то ни было в Пендургане. Все могло оказаться подстроенным, чтобы притупить ее бдительность.

И все же девушка, казалось, искренне была чем-то расстроена. Рыдания сотрясали ее маленькое тело так, что Верити была почти уверена, что они не были притворными.

Преодолев минутную неловкость, Верити взяла Гонетту за руку и повела к краю кровати. Кивком головы она велела девушке сесть.

– Ну вот, – сказала Верити, – что случилось? Надеюсь, я не сделала ничего такого, чтобы...

– Но вы здесь н-ни при чем, мэм!.. – Гонетта подняла голову и взглянула на Верити. – Я н-не хотела проявлять неуважения, мэм. Мне правда жаль, что вы так быстро уезжаете. Вы мне понравились... в самом деле. Я счастлива вам прислуживать. Н-но дело не в этом. П-понимаете... понимаете...

Ее голос снова прервался слезами, и она зарыдала еще сильнее. Верити стояла рядом, чувствуя себя ужасно неловко и все же позволяя Гонетте выплакаться. Почему-то она была убеждена, что у девушки что-то случилось и что это не расчетливый обман. Верити лишь недоумевала, что могло до такой степени расстроить Гонетту.

Когда рыдания служанки стали затихать и перешли в тихие всхлипывания, Верити спросила:

– Скажи, пожалуйста, что тебя так расстроило?

Гонетта подняла голову, рукавом вытерла нос и еще раз шумно всхлипнула.

– Я не могу сдержаться, миссис Озборн, – сказала она дрожащим голосом. – Это из-за моего младшего брата Дейви. Он очень болен, и ма говорит, что он у-умирает. Ему едва пошел пятый год, и, знаете, он всегда был такой проказник! Простите меня, мэм... Мне тяжело видеть его больным и умирающим. Маленький Дейви!..

Рыдания девушки возобновились. Они разрывали Верити сердце.

– Что с ним, Гонетта? – ласково спросила она.

– У него что-то с горлом. Оно ужасно болит, и Дейви становится все хуже и хуже. Мы ничего не можем сделать. Сейчас он весь горит и едва может дышать...

– А что говорит врач? – спросила Верити. – Он дал Дейви какие-нибудь лекарства, чтобы уменьшить жар?

– У нас нет врача, мэм, – жалобно всхлипнула Гонетта. – Доктор Трефузис уехал в Пензанс по своим семейным делам. Так что бедного Дейви некому лечить.

– И у вас нет никого, кто мог бы помочь мальчику? Совсем никого? – спросила Верити, потрясенная тем, что невозможно пригласить местного врача. – Разве нет деревенского аптекаря? – Гонетта покачала головой. – А местные целители, знахарки, травники?

Гонетта в недоумении сморщила лоб, как будто не понимала, о чем идет речь, и опять покачала головой. Верити вздохнула.

Что же ей делать? Разве сможет она остаться в стороне и позволить ребенку умереть из-за явного невежества близких? Верити умела обращаться с травами, она знала некоторые средства, которые могли бы помочь малышу. Но в то же время остаться означало отсрочить отъезд из Пендургана. Для Верити не было ничего важнее, чем покинуть этот дом. За исключением маленького больного мальчика, который может умереть.

– Что вы делаете, чтобы помочь ему? – спросила она Гонетту.