Жюльетта Бенцони - Ожерелье Монтессумы

Мари-Анжелин пришлось спуститься с облаков па землю, когда маркиза достаточно громко произнесла:

— Если ты хочешь закурить, Альдо, то я не возражаю. Ты почти ничего не ел, а сигарета успокаивает нервы. Кстати, дай сигарету и мне!

Такое нарушение правил приличия прервало полет фантазий мадемуазель План-Крепен. От ужаса она даже икнула и повернулась к маркизе:

— Мы хотим… курить? И за столом? Я, наверное, ослышалась!

Ей пришлось смириться с очевидным. «Мы» как раз прикуривали тонкую сигарету от огня, который поднес Альдо. Мадам де Соммьер с удовольствием затянулась и прикрыла глаза.

— Мне и в голову не приходило, что вас сегодня вечером могут взволновать наши земные дела, -ехидно заметила она. — С самого начала ужина вы напоминаете мне Жанну д'Арк под ее знаменитым дубом, внимающую голосам ангелов. Я, правда, не уверена, что это был дуб. Наверное, я спутала Жанну со святым Людовиком! Впрочем, какая разница!

Застигнутая врасплох, Мари-Анжелин открыла рот, чтобы парировать выпад маркизы, и тут же его закрыла, потому что, быстро проговорив «Прошу прощения», Альдо встал из-за стола, бросил салфетку и бегом покинул комнату. Он только что услышал далекий звонок телефона и торопился в комнату консьержа. Телефонистка соединила его с Венецией. При звуках голоса Лизы к нему снова вернулось спокойствие.

— Кажется, ты чувствуешь себя лучше? — спросил Альдо.

— Да, это так. Доктор Личчи заставил меня проглотить какую-то микстуру, приготовленную по его собственному рецепту, и буквально поставил меня на ноги. Если бы Париж не был так далеко, я смогла бы приехать к тебе. Как проходит свадебный прием? Хорошо?

— Не слишком. Свадьба не состоялась. Жиль исчез перед венчанием.

В голосе Лизы послышалось искреннее изумление:

— Ты, должно быть, шутишь!

— Уверяю тебя, у меня на это нет ни малейшего желания!

Князь рассказал жене обо всем, что произошло после его приезда в Париж. Он не забыл и о встрече с Ланглуа, с которым Лиза была знакома. Его рассказ прерывался восклицаниями молодой женщины, но длился совсем недолго. В тот самый момент, когда Лиза была готова поделиться с ним своим мнением, связь прервалась без всякой надежды на восстановление. Такое часто случалось при международных разговорах.

Альдо повесил трубку, пожелал спокойной ночи консьержу Жюлю и вернулся в столовую госпожи де Соммьер, где маркиза докуривала свою сигарету над шоколадным муссом, к которому так и не притронулась. Вид тетушки Амели был совершенно отсутствующим, зато Мари-Анжелин доедала уже вторую порцию сладкого.

— Какие новости? — спросила маркиза.

— Лиза выздоровела, я рассказал ей обо всем, что произошло. Но не представляю, что она обо всем этом думает: разговор прервали. И так как нет никакой надежды возобновить его сегодня вечером…

— Ты будешь десерт?

— Спасибо, нет. С вашего разрешения, я пройдусь немного…

— В такую погоду хороший хозяин собаку на улицу не выгонит!

— Не имеет значения. Зайду к Адальберу, выпьем с ним по стаканчику!

Когда Альдо нагнулся, чтобы поцеловать маркизу, та потрепала его по щеке:

— Не смею тебя винить. Есть моменты, когда такая «оживленная» и «интересная» беседа, какой мы наслаждались сегодня за ужином, становится невыносимой! Сразу хочется на воздух! Когда вернешься, постарайся поспать хотя бы немного.

— Не думаю, что мне это удастся;

— Попробуй почитать Ницше! Это лучшее средство от бессонницы!

На следующий день мороз слегка отступил, но было так же пасмурно и тоскливо, как накануне. Но в особняке маркизы де Соммьер атмосфера наладилась. Во всяком случае, это можно было заключить из доклада Сиприена, когда в половине восьмого он принес Альдо завтрак в постель. Дворецкий полагал, что мадемуазель План-Крепен снова стала самой собой:

— Шестичасовая месса в церкви Святого Августина всегда хорошо действовала на нее. Сегодня утром она поздоровалась со мной, я бы даже сказал, радостно. А когда я отнес поднос госпоже маркизе, они уже разговаривали как обычно!

— Что ж, тем лучше!

В действительности настроение Мари-Анжелин мало заботило Альдо. Пусть даже она влюбилась с первого взгляда в юношу из весьма неприятной семьи, с которой в будущем едва ли они будут поддерживать какие-либо отношения. С таким же успехом она могла влюбиться и в кинозвезду, как постаревший подросток, каким она, в сущности, и была. Даже в далеко не юном возрасте девушки мечтают о мужчине и, чаще всего, недоступном. Именно эта недоступность и придает такой влюбленности особенное очарование. Если, к примеру, речь идет о звезде кинематографа, то постоянное посещение фильмов с участием популярного актера может подарить несколько минут экстаза. Что же касается молодого Мигеля Ольмедо де Кирога, то мадемуазель дю План-Крепен великолепно рисовала карандашом и кистью и обладала великолепной памятью па лица. Она нарисует портрет своего героя, воздвигнет в своей комнате алтарь и будет ему поклоняться столько, сколько захочет. Альдо полагал, что этот вопрос решен, а у него найдутся более важные дела…

Исчезновение Вобрена слишком его тревожило и занимало все его мысли. Полночи они проговорили об этом с Адальбером, но так и не нашли никакой зацепки, которая помогла бы им сориентироваться и определить направление поисков. Такое с ними случилось впервые. Они как будто оказались у подножия высокой стены, на которой не за что было зацепиться.

— Мы знаем, что Жиля похитили, — проговорил Адальбер, зажигая свою сигару. — За это следует поблагодарить Ланглуа, которому пришла в голову мысль направить инспектора-наблюдателя на эту проклятую свадьбу. Иначе мы бы не знали и этого!

— Не могу отделаться от мысли, несмотря на все протесты Мари-Анжелин, что эти мексиканцы, о которых никто ничего не знает, по уши увязли в этом деле! Нет никаких сомнений в том, что они ненавидят нас и презирают Вобрена! Это было написано большими буквами на лицах вдовы и ее племянника. Что же до несравненной Изабеллы, то ее не слишком огорчило исчезновение жениха. Возникает вопрос: зачем они согласились на эту свадьбу?

— Я вижу только один возможный ответ. Деньги! Подцепив на крючок Жиля, очень легко обзавестись туалетами и драгоценностями, снять номер в «Ритце»…

— Да, действительно, отель был заказан на деньги Вобрена, он же баловал невесту дорогими безделушками. Но у меня сложилось впечатление, что наряды дам и костюмы кавалеров — их собственные и сшиты лучшими кутюрье, да и драгоценности на вдове и ее внучке подлинные. Можешь мне поверить! Но это мало что проясняет: нам неизвестно, откуда они на самом деле появились!