Жаклин Нейвин - Наследница из Гайд-Парка

Триста неуверенно улыбнулась:

– Думаю, я – одно из последствий?

– Совершенно верно. Мне оставалось только тебя разыскать. Пришлось приложить немало сил, чтобы найти Тристу Нэш, я ведь не знала, что ты вышла замуж и взяла фамилию мужа. Последнее упоминание о тебе было семилетней давности. Мои адвокаты не знали о твоем замужестве. Мне придется упрекнуть их в том, что они не проявили должной сообразительности, поскольку я сама приложила большие усилия, чтобы тебя найти. А у меня много другой работы.

– Вы хотите сказать, что были и другие... результаты?

– Конечно. Я уже нашла одну из твоих сестер. Не могу дождаться, когда вы встретитесь. Но скажи мне, твоя мать готовила тебя к этой новости, говорила она тебе о твоем отце?

– Я знала его имя, знала, что они любили друг друга. Это было все, что она могла сказать.

Видя ее замешательство, Мэй рассмеялась:

– О, он действительно ее любил! Он обожал ее, как следует из его дневников. Это не было просто интрижкой. Он хотел поселить ее в своем доме, предложить ей обеспеченную жизнь.

– Но моя мама не хотела быть содержанкой, – возразила Триста. – Она родила меня и поступила на работу гувернанткой. Однажды она встретила его в парке и, поскольку он вел себя неучтиво, ушла, выбранив его. Он сказал, что она была единственной женщиной, которая его отчитала.

Мэй рассмеялась.

– Я уверена, что Вули очень ее тогда любил.

– Думаю, что да, поскольку он ее буквально преследовал, пока она не согласилась с ним встретиться. Он был красив, смел, к тому же имел благородное происхождение, и это произвело на нее впечатление. Она подумала, что может его полюбить и иметь с ним серьезные отношения. Но скоро ее иллюзии развеялись.

– Да, – кивнула Мэй. – Это было временное увлечение.

– Не хочу вас обидеть, но мама говорила, что для вашего брата не существовало ничего, кроме развлечений. Он не имел цели в жизни, никого не любил. Он никогда не был серьезным, а ей часто хотелось что-то обсудить, обменяться мыслями. Он, видно, был настолько обеспечен, что мог относиться к жизни беззаботно. Он впустую терял время и деньги, и она перестала его уважать, пока они не расстались.

– Как печально для нашего дорогого Були. Да, он таким и был. Надо сказать, он мало отличался от других представителей своего класса. Точно так себя ведут и другие джентльмены.

– Да, примерно то же говорила мне мама. – Триста умолчала, что мама считала джентльменов бездельниками.

– Расставание разбило Були сердце. Он желал, чтобы его отношения с твоей матерью стали постоянными. Но она не захотела этого. Очень, очень жаль.

– Как вы можете так говорить? – резко спросила Триста. – Она не хотела быть любовницей. И больше его не любила.

Мэй эта вспышка застала врасплох.

– Ну, я сказала это потому, что мы должны узнать друг друга лучше. Мне хотелось бы получить представление о том, какая ты. Зови меня «тетя Мэй», как это делает Мишель. Она наполовину твоя сестра, первая из детей Вулрича, кого я нашла. В прошлом году. Она просто прелесть, и ты ее непременно полюбишь. Но посмотри на себя в зеркало. Ты выглядишь ужасно. Наверное, мы наговорили слишком много?

– Я не знаю никого со стороны моего отца и даже не думала вас встретить. Я считала, мама и лорд Вулрич порвали друг с другом навсегда.

– Я знаю, что было несправедливо лишать тебя семьи, но обстоятельства сильнее нас. Я очень хотела бы сейчас все исправить.

– Очень благодарна вам за ваши усилия. Рада нашему знакомству и надеюсь с вами подружиться. Мне всегда было интересно узнать родственников моего отца.

– Спасибо, милочка. Я тоже считаю, что семья – это очень важно. Но я здесь и по иному вопросу, очень существенному и большому. По вопросу о твоем наследстве.

Увидев, что ее прелестная собеседница лишилась дара речи и с трудом понимает, о чем идет речь, Мэй довольно рассмеялась:

– Что, это для тебя новость? Ты дочь очень состоятельного графа, у которого не осталось законного наследника. Наследство перешло бы к кузену, ужасному человеку, я не хочу о нем даже говорить. Но, милочка... его состояние... Ты понимаешь, о чем я говорю? Ты наследница.

Глава 4

Роман не выполнил своего решения забыть о Тристе. Он снова пришел в магазин. Через десять дней он понял, что не может больше терпеть. В тот день шел дождь, и Роман остановился на другой стороне улицы, под обрызганным грязью фонарем. Пока он мок под проливным дождем, к фонарю подошел мальчик и потушил его с помощью длинной палки.

Мальчик с подозрением посмотрел на Романа: не задумал ли тот что-то недоброе? Роман вытащил из кармана несколько шиллингов и протянул деньги мальчику. Парень улыбнулся и при-гладшьчуб.

– Добрый день, хозяин, – произнес он с улыбкой, и стало видно, что у него не хватает двух зубов.

Через час прибыла миссис Хайнс, за которой чинно шли ее дочери. Затем мимо него проскользнула та женщина, которую он видел в странной шляпе Тристы. Она нырнула под навес над дверью, отряхнулась и исчезла в доме.

Вскоре в помещении зажглись все огни, парадную дверь открыли, и магазин стал доступен для посетителей. Роман продолжал следить за домом. Наступило время ленча, напомнив о себе пустотой в желудке. Холодные капли, падая со шляпы, забирались под воротник. Но Роман не покидал своего поста, опасаясь пропустить Тристу.

– Мальчик, разве ты не понимаешь, что в дождь лучше не выходить из дома?

Это произнесло очень миниатюрное существо, притулившееся на ступеньках задней лестницы. По этой лестнице он крался обратно, после того как выскользнул из дома, чтобы выкурить с Джейсоном украденную сигару. Но хлынул ливень, и Роман поспешил тихо, как только мог, проскользнуть в свою комнату, где его ожидали тепло, сухость и удобство кровати. Это должно было облегчить покалывание в желудке и боли в голове. Затянувшись всего два раза, он почувствовал себя ужасно. Как мужчины ухитряются курить эту дрянь ?

Роман с вызовом посмотрел на нежеланную помеху.

– Я лорд и знаю, что делаю, – высокомерно ответил он. – И не называй меня больше мальчиком. Я мужчина.

– Нет. И ты знаешь, кто ты. Ты сын хозяина дома.

– Ты дочка новой гувернантки. Что ты делаешь, бегая здесь в этот час в ночной рубашке ? Посмотри на себя. Бог мой, у тебя дырка. Ты нищенка?