Юлия Леонова - Звезда Любви

В двери тихо постучали, и Павел отшатнулся он окна — неужели опять Мари? Резкое "Entrez! (Войдите (фр.))" сорвалось с губ.

— Поль, — укоризненно обратилась к нему с порога Софья Андреевна. — Я видела, как Мари вышла из твоих покоев. Потрудись объяснить, что это значит?

— Ничего, maman, — повернулся к ней Шеховской. — Ничего не значит! Просто побеседовали по душам.

— Я хочу просить тебя не совершать необдуманных поступков, — продолжила Софья Андреевна. — Не скрою, было время, когда я желала видеть Вас вместе, но ныне…

— Оставьте, maman, — едва сдерживая раздражение, выдавил Павел. — Вы заблуждаетесь на мой счет. Мари не интересовала меня тогда, и сейчас ничего не изменилось.

Софья Андреевна смутилась.

— Я вижу, разговор этот тебе не приятен.

— Вы правы, маменька, однако это не извиняет мою резкость, — поднеся к губам руку матери, покаянно произнес Павел. — Я ведь понимаю, с какой целью Вы ныне устроили это грандиозное собрание, как прекрасно вижу, что и Вам оно не по душе. Право, не стоило!

Софья Андреевна слегка наклонила голову, — принимая его извинения.

— Но все же — давай вернемся, mon cher?

Павел молча предложил руку матери.

Чем ближе они подходили к южному крылу дома, тем громче становилась музыка. Почти на пороге бального зала Павел остановился и повернулся к матери.

— Мне пришла в голову мысль. Возможно, она Вам понравится, — улыбнулся он.

— Я слушаю тебя, — заинтересовалась княгиня.

— А не пригласить ли в Павлово Балашовых?

— На твои именины?

— Почему нет? — пожал плечами Поль.

— Ты уверен? — с сомнением переспросила Софья Андреевна, вспоминая скромную и невзрачную на фоне признанных красавиц Долли Балашову, которую пригласила на этот бал лишь в память о давней дружбе с ее матерью, Ангелиной Леонтьевной.

— Нет. Но хотел бы присмотреться к этой девушке, — честно признался он.

Вернувшись в зал, Павел разыскал глазами mademoiselle Балашову, которая по-прежнему не отходила от своей матери и все так же пыталась спрятаться за ее креслом. Улыбнувшись, Шеховской решительно направился в сторону дам Балашовых. Чем ближе он подходил, тем бледнее становилась Долли. Склонившись к уху матери, она что-то прошептала, но Ангелина Леонтьевна небрежно отмахнулась от ее слов, улыбаясь направляющемуся к ним молодому человеку. Остановившись перед креслом, в котором восседала madam Балашова, Павел слегка прищелкнул каблуками.

— Madam, позвольте мне пригласить Вашу очаровательную дочь.

— Конечно, Павел Николаевич, — кокетливо взмахнула ресницами Балашова старшая.

— Долли… — многозначительно прошептала она растерявшейся дочери.

Даша послушно раскрыла бальную книжечку и замерла. Глядя сверху на абсолютно чистую страничку, Шеховской поймал растерянный взгляд девушки.

— Вальс, — шепнул он чуть слышно.

Дарья залилась румянцем, и маленький позолоченный карандашик послушно вывел его фамилию вместе с титулом напротив вальса. Ободряюще улыбнувшись ей, Поль отошел к небольшой группе своих бывших сослуживцев и друзей.

— Mon ami, — удивленно вскинул бровь Мишель, наблюдавший за странными маневрами Павла, — твой выбор несколько удивляет, — вполголоса заметил он.

— Отчего же? — так же тихо ответил Шеховской. — Скромна, мила, спокойна.

— И от страха пред тобой едва в обморок не упала, — добавил Михаил, с сомнением качая головой. — Оглянись вокруг. Ты уверен, что поступаешь правильно?

— Я уже был женат на красивой женщине и по любви, — отозвался Поль. — Может, стоит, наконец, прислушаться к голосу разума? Да, если я забуду, напомни мне о вальсе!

Разговор вновь вернулся к политике. Павел внимательно вслушивался в рассуждения офицеров. Поговаривали о том, что Государь собирается ввести войска в Молдавию и Валахию. Кто-то считал, что это непременно повлечет за собой объявление войны со стороны турок. От заинтересовавшей его беседы Павла отвлек лёгкий хлопок по плечу. Обернувшись, Шеховской, вопросительно уставился на Горчакова.

— Твой вальс, — указал глазами на mademoiselle Балашову Михаил.

— Merci, mon ami, — улыбнулся в ответ Поль.

Даша, не сказав ни слова, осторожно вложила свою руку в его протянутую ладонь и позволила увлечь себя в круг танцующих. Не отрывая взгляда от носков своих туфелек и закусив от напряжения губу, она послушно скользила в его объятьях по паркету.

— Вы боитесь отдавить мне ноги? — тихо спросил он и тотчас задохнулся от нахлынувших воспоминаний. Он почти ожидал, что сейчас она поднимет голову и ответит "нет", а он утонет в колдовском омуте черных глаз.

— Да, я плохо танцую, — заливаясь румянцем, ответила Долли, и чары развеялись.

Павел удивленно моргнул: на него испуганно смотрели голубые глаза, маленькая ладошка чуть подрагивала в его руке. Ни дать ни взять испуганный заяц, — нахмурился Поль. Заметив, как омрачилось его лицо, Дарья судорожно вздохнула и сбилась с шага, наступив ему на ногу.

— Pardonnez-moi, (простите меня (фр.)), — бескровными губами прошептала она.

— Ne vous excusez pas. Pardonnez-moi ma maladresse. J'ai trop longtemps ne dansait. (Не извиняйтесь. Простите мне мою неловкость. Я слишком давно не танцевал (фр.)), — не моргнув глазом, солгал Шеховской. К счастью для mademoiselle Балашовой, вскоре музыка стихла, и Павел проводил ее обратно к матери. Вцепившись обеими руками в спинку кресла, в котором сидела ее maman, Даша проводила глазами высокую фигуру князя.

— О чем Вы говорили? — шепотом спросила ее Ангелина Леонтьевна.

— Ах, маменька, я наступила ему на ногу, — простонала Дарья.

— И что он сказал? — выдохнула madam Балашова.

— Извинился за свою неловкость и сказал, что давно не танцевал.

— Бог мой, он определенно заинтересован тобой! — восторженно прошептала Ангелина Леонтьевна.

— Маменька, Вы заблуждаетесь! — обмахиваясь веером, ответила Даша, боясь даже посмотреть в ту сторону, где Павел остановился около группы офицеров.

— Долли, ты будешь самой настоящей дурой, если упустишь такую партию!

— О чем Вы, маменька? Какая партия? Я думаю, это Софья Андреевна просила его пригласить меня, — краснея, ответила Даша и едва слышно добавила. — Он пугает меня. Эти ужасные шрамы…

Шеховской больше не подошел и даже ни разу не взглянул в ее сторону. Понемногу Долли успокоилась, утвердившись во мнении, что Павел Николаевич пригласил ее танцевать по просьбе Софьи Андреевны, оттого приглашение в Павлово, доставленное на следующее утро в дом Анатоля Аркадьевича Балашова, старшего брата ее отца, у которого они с отцом и матерью остановились на время сезона, застало ее врасплох.