Патриция Райс - Бумажные розы

— Вам-то, простите, какое дело? Я уже рассказала все, что вам нужно знать.

— О, вы мне много чего порассказали! Много чего, но ни слова правды, мисс Пейтон. Или мне все-таки следует называть вас Эви?

— Я уже говорила, называйте меня Мариэллен. У меня есть веские причины для того, чтобы скрывать свое истинное имя. Если муж сестры прознает о том, что я еду, он может совершить какую-нибудь отчаянную глупость.

— Ума не приложу, и как это ваша мать могла так просто отпустить вас одних в Техас, славящийся своей дикостью! Мне весьма сложно представить себе столь беспечного родителя. Это ведь не увеселительная прогулка, мисс Пейтон. Одним словом, я предлагаю вам выложить мне все начистоту, в противном случае придется отправить вас обоих домой.

— Моя мать умерла, сэр. Замужество Эвелин убило ее. У вас будут еще какие-нибудь вопросы, или мне можно вернуться к Дэниелу? У него от влажности сильно болит нога.

— Кстати, а где мать Дэниела?

Этими словами он застал ее врасплох. Она вопросительно взглянула на Тайлера, который приветливо улыбался ей в ожидании ответа.

— Она скончалась при родах, когда произвела его на свет. Отец был убит горем. Вам этого достаточно?

— Но мне кажется, вы говорили, будто она умерла, когда Эвелин вышла замуж. Так все-таки когда же?

В глазах ее на мгновение сверкнул огонь, но потом она спокойно проговорила:

— Эвелин вышла замуж в пятнадцать лет, в это время как раз родился Дэниел.

Не дожидаясь его ответа на эту вопиющую ложь, Эви резко развернулась, собираясь спуститься вниз, к Дэниелу. Она вовсе не обязана рассказывать Тайлеру Монтейну всю историю своей жизни. «Один только Бог ведает, что он за мошенник. И лжет почище меня. Но если от моей неправды никому вреда не бывает, то его вранье заканчивается тем, что он проводит ночь у меня в каюте!»

Тайлер успел удержать ее за локоть:

— А как будет ваше полное имя от Эви?

— Эвергрин, — не моргнув глазом, ответила девушка, вырвала руку и убежала вниз.

Тайлер, облокотившись о перила, смотрел ей вслед. Бежать за ней ему не позволяли гордость и чувство собственного достоинства.

«Да, она постоянно врет, но какая мне, в сущности, разница? Я обещал довезти их до Минерал-Спрингса. А для того чтобы справиться с этой задачей, вовсе не обязательно знать все про Мариэллен Эви Пейтон».

Но интуиция подсказывала Тайлеру, что впереди у него большие неприятности.

И они не заставили себя ждать. Первый звоночек прозвенел в Новом Орлеане, когда один из пассажиров посчитал, что Эви сможет стать украшением его борделя, и попытался увести ее на берег. Тайлер успел как раз вовремя, чтобы полюбоваться забавным зрелищем: Эви сделала вид, что падает в обморок, отвлекла негодяя, ловко поставила ему подножку и под общий хохот наблюдавших за ними пассажиров столкнула с трапа в грязную воду у дебаркадера. Тайлеру и самому сделалось смешно, но в глубине души он пожалел этого идиота, который имел несчастье связаться с мисс Пейтон, польстившись на ее яркую внешность.

Однако прежде чем Эви успела раскланяться перед благодарными зрителями, Тайлер схватил ее за руку и утащил со сходней. Даже на лице Дэниела, похоже, отразилось облегчение, когда он это увидел.

— У меня просто нет слов, чтобы выразить свою благодарность за вашу заботу обо мне, мистер Монтейн! — говорила по дороге Эви. — Но скажите: где вы были, когда этот сын собаки совал мне в лицо платок, смоченный в хлороформе?

Она вздохнула с облегчением, почувствовав сильную руку Тайлера у себя на талии. Колени ее дрожали, ноги подгибались. Надо же было так обмануться: она поначалу подумала, что тот приятный господин — руководитель актерской труппы. Вот лишний пример того, как далеко порой отстоят реальность и фантазия друг от друга. Ей следует быть поосторожнее.

— Сын собаки, вы сказали? — Губы Тайлера скривились в усмешке.

Мариэллен Пейтон была первостатейной лгуньей, но вместе с тем и леди до мозга костей. Если честно, ему сейчас очень хотелось вкусить ее губ, и он не видел причин, которые заставили бы его отказать себе в этом удовольствии. Он почти не сомкнул глаз последние несколько ночей, но силы человеческие небеспредельны, и она сама виновата в том, что он спал, когда пароход причаливал в Новом Орлеане.

Уйдя с палубы, заполненной пассажирами, собиравшимися сойти на берег, Тайлер обнял Мариэллен и наклонился к ее нежным губам. Грудь ее тесно соприкоснулась с его грудью, руки удобно обхватили ее узкую талию. Трепетные губы как будто источали дивный нектар, и Тайлер жадно припал к этому источнику. Прошла, наверное, минута, прежде чем Эви, опомнившись, оттолкнула его.

— Как вы смеете ко мне прикасаться! — Я, между прочим, как раз для того вас и нанимала, чтобы вы оберегали меня от мужских домогательств! Если вы не в состоянии держать себя в руках, сэр, нам лучше расстаться. Вы можете сойти на берег прямо здесь, в Новом Орлеане, а мы с братом отправимся дальше без вас.

С этими словами Эви вновь упорхнула на палубу. Тайлер, чертыхаясь, последовал за ней.

— Проклятие, Дэниел, если ты не будешь следить за тем, чтобы она сидела у себя в каюте под замком, я сам позабочусь об этом! — крикнул он, когда юноша внезапно возник перед его глазами.

Дэниел оглянулся на удаляющуюся сестру и вновь обернулся к этому самоуверенному картежному игроку:

— Если бы я мог посадить ее под замок, мы не были бы сейчас на этом пароходе. И потом, это ваша работа.

— Отлично, но если что — не обессудь! — раздраженно буркнул Тайлер и бросился догонять Эви.

Через минуту он уже тащил ее в каюту. Девушка отчаянно сопротивлялась, но где ей было тягаться со своим телохранителем! Когда они добрались до места, Тайлер оглушительно захлопнул дверь и прижал Эви к стене.

— Пришла самая пора еще раз поговорить, мисс Пейтон.

Эви прикусила язык, отчаянно пытаясь справиться с яростью и страхом, охватившими ее. Тайлер буравил ее горящими глазами, и оставалось надеяться только на то, что он не заметит ее волнения. Но как унять дрожь во всем теле?..

Если честно, ей очень хотелось, чтобы Тайлер обнял и крепко прижал ее к себе. Ей хотелось выплакаться у него на груди. Она даже не сопротивлялась, когда он накануне поцеловал ее, ибо отчаянно нуждалась в утешении. Впрочем, вскоре она поняла, что у него на уме совсем другое.

Вся напружинившись, Эви бросила на него гневный взгляд. Она давно научилась прятать от посторонних свои женские слабости — тот же страх, к примеру, — ибо в противном случае они неизменно пользовались этим. Тогда, на трапе, ее охватил настоящий ужас, но она не собиралась сейчас признаваться в этом Тайлеру. Глаза его горели, но, конечно, по другой причине: Эви здорово задела его мужское самолюбие. Но по этому поводу ей было что ему сказать.