К. Харрис - Что приносит тьма

Но Себастьян не остановился.

ГЛАВА 10

Впервые о существовании еще одного темноволосого и худощавого мужчины с желтыми глазами Девлин узнал от некоего доктора из Челси, которого ненастным вечером на пустоши Ханслоу-Хит упомянутый субъект под дулом пистолета освободил от часов и бумажника. А затем, в августе нынешнего года Себастьян и сам встретился с этим человеком лицом к лицу.

Мужчину звали Джейми Нокс. Когда-то он служил в Сто сорок пятом стрелковом полку. Снайпер, снискавший почти легендарную славу своей меткостью при стрельбе на значительные расстояния и в темноте, демобилизовался, когда его часть расформировали после разгромного поражения английских войск под командованием генерала Мура при Ла-Корунье. Чем Нокс занимался впоследствии, было спорным вопросом. Девлин склонялся верить рассказам, что отставной стрелок подался на большую дорогу и стал одним из знаменитых разбойников в черном, которые грабили кареты глупцов, рискнувших отправиться через Ханслоу-Хит после наступления сумерек без надежного сопровождения.

При помощи своего, по свидетельствам, звериного слуха и сверхъестественной способности видеть в темноте Нокс быстро собрал средства для покупки в Бишопсгейте таверны под названием «Черный дьявол». Хотя некоторые утверждали, будто бы он присвоил заведение нечестным путем – и прикончил его предыдущего владельца.

Себастьян так и не выяснил, какая из версий истории с таверной правдива. Однако из достоверного источника знал, что французские вина и коньяки попадают в погреба «Черного дьявола» в трюмах затемненных кораблей, безлунными ночами совершающих свои рискованные рейды через Ла-Манш.

И что один из компаньонов Нокса в этом преступном промысле – некий бывший капер аристократического происхождения по имени Рассел Йейтс.

«Черный дьявол» был наполовину деревянным реликтом прежней эпохи, выстроенным у одного из немногих сохранившихся участков древней римской стены. Заведение, пользующееся популярностью у торговцев, часовщиков и портных Бишопсгейта, отмечала выцветшая деревянная вывеска с изображением черного дьявола, танцующего на фоне пламени. Внутренний вид таверны, как и внешний, на протяжении веков почти не изменился. Низко нависали тяжелые потолочные балки; вымощенный плитами неровный пол был засыпан опилками, чтобы впитывать пролитое пиво; большую часть одной из стен занимал массивный, закопченный каменный очаг. Толкнув входную дверь, Девлин увидел, что общий зал запружен обычной полуденной толпой окрестных ремесленников и их подмастерьев.

Несколько ближайших посетителей с любопытством подняли глаза, но затем снова вернулись к своему пиву. Молодая женщина за прилавком, как раз цедившая в кружку эль, при приближении Себастьяна застыла.

– Проклятье, – мотнула она головой, откидывая упавший на щеку тяжелый темный локон. – Опять вы.

Виконт одарил разливальщицу обнажившей зубы улыбкой.

– Где он?

Отставив в сторону кружку, девица подбоченилась и вздернула подбородок. С большим пухлым ртом, высокими скулами и экзотически раскосыми темными глазами она была красива и соблазнительна и сознавала это.

– Так я вам и сказала.

За спиной визитера прозвучал низкий смех.

– Боюсь, Пиппа подолгу держит обиду. Ей пришлась не по душе ваша угроза приглядеть за тем, чтоб меня вздернули.

– Только если выяснится, что вы виновны, – отозвался Себастьян, поворачиваясь.

Владелец таверны стоял, опираясь одной рукой о косяк двери в конце зала. Может, Нокс и бросил промышлять грабежом на большой дороге, но по-прежнему одевался во все черное, словно дьявол, танцующий перед языками адского пламени на вывеске его заведения: черные сюртук и жилет, черные брюки и ботинки, черный шейный платок. Только рубашка слепила белизной.

Он был старше Себастьяна на несколько лет, темнее и, возможно, чуточку выше, однако обладал тем же худощаво-мускулистым сложением, теми же тонкими чертами лица и теми же диковато-желтыми глазами. Насколько Девлину было известно, между ними не существовало родственной связи, и все же Нокс походил на виконта, словно брат.

По крайней мере сводный брат.

– Не трогал я вашего французика. – Лицо бывшего стрелка продолжало улыбаться, но взгляд стал жестче. Полтора месяца назад Девлин обвинил его в смерти условно освобожденного французского офицера по имени Филипп Арсено. Нокс отрицал это, однако Себастьян до сих пор не был уверен в его непричастности.

– А как насчет торговца бриллиантами Даниэля Эйслера?

Легкая тень изумления, могущая означать что угодно, промелькнула на лице хозяина таверны и исчезла.

– А вы, смотрю, зря времени не теряли? Судя по тому, что я слышал, и двенадцати часов не прошло, как его порешили. – Нокс красноречиво перевел глаза на вдруг заинтересовавшуюся разговором компанию кожевенников за ближайшим столиком и, оттолкнувшись от дверной рамы, отступил на шаг назад. – Пиппа, принеси-ка нам парочку пинт.

Последовав за трактирщиком, Себастьян очутился в небольшом, опрятном кабинете со скупой, незатейливой обстановкой походной палатки.

– Пожалуйста, присаживайтесь, – пригласил Нокс, указывая на простой раздвижной стол у окна, выходившего на мощеный булыжником задний двор.

Виконт сел, подождал, пока Пиппа с грохотом поставила на стол две пенные кружки, бросила на визитера недоброжелательный взгляд и бахнула за собой дверью, возвращаясь за барную стойку, и сказал:

– Я ожидал, что вы станете отрицать знакомство с Эйслером.

Нокс вольготно расположился на стуле напротив.

– С чего вдруг? Потому что он мертв? Или вы считаете, будто я и его убил?

– Где вы были прошлым вечером между восемью и девятью часами?

Владелец таверны медленно отпил большой глоток своего эля, поставил кружку и только потом ответил:

– Здесь и был, в «Черном дьяволе». Провалитесь вы с вашими расспросами.

Себастьян посмотрел в загорелое, привлекательное лицо сидящего напротив мужчины:

– Вы ходили к Эйслеру на прошлой неделе. Зачем?

– С чего вы взяли, будто я ходил к нему?

– Дворецкий вас запомнил.

Собеседник какой-то миг пристально смотрел на Девлина, затем оттолкнулся от стула и, пересекши комнату, открыл небольшой сундук. Вытащив оттуда плоский прямоугольный предмет, завернутый в промасленную ткань, Нокс запер сундук обратно, вернулся к столу и положил пакет перед Себастьяном.

Небрежно перевязанный бечевкой сверток был примерно пятнадцать дюймов в длину, чуть меньше в ширину и толщиной дюйма в два-три.