Филиппа Карр - Сестры-соперницы

— Полагаю, при королевском дворе в Лондоне прекрасно одеваются, — мягко возразила Розен.

— Безвкусно, — парировала Карлотта. — Хотя по здешним понятиям, вероятно, можно и это назвать прекрасным. Но давайте же переодеваться, и вы сможете показать мне окрестности.

Когда мы вошли в комнату, чтобы переодеться, Берсаба сказала мне:

— Знаешь, Анжелет, она мне не нравится. Лучше бы она сюда не приезжала.

— Ты же ее не знаешь.

— Я уже достаточно узнала.

— Как можно узнать человека за такой короткий срок? Ты, видимо, вспоминаешь слова дедушки.

— Он прав. Она принесет несчастье… Обе они принесут нам несчастье.

Когда мы вновь встретились у конюшен, Карлотта осмотрела нас с некоторым презрением. Наша одежда для верховой езды, а в особенности эти пресловутые юбки, выглядела действительно не слишком привлекательно. Ее же костюм был прекрасно сшит и подчеркивал стройную гибкую фигуру, а черная шляпа выглядела просто великолепно.

Сев на лошадь, на которой она приехала в замок, Карлотта оказалась в центре внимания. Когда мы уже приготовились выезжать, появился Бастиан.

Он улыбнулся и стал внимательно разглядывать Карлотту.

— Хотите прокатиться? — спросил он. — Вам необходимо взять с собой двух грумов.

— Мы не собираемся этого делать, — резко возразила Карлотта.

— Да, но…

— Нас пятеро, — заявила Карлотта.

— Тем не менее…

Она покачала головой и улыбнулась ему. Он не мог отвести от нее глаз.

— Тогда с вами поеду я.

— Как вам будет угодно, — ответила она.

Выехали мы вшестером.

Берсаба пристроила свою лошадь рядом с лошадью Бастиана. Через несколько минут по другую сторону от него оказалась Карлотта. Карлотта задавала вопросы, а Бастиан отвечал, рассказывая о причудливых местных обычаях и о растениях, незнакомых ей.

Мне показалось, что ее мало занимают эти рассказы, но увлек сам Бастиан. Похоже, интерес был взаимным, поскольку всю прогулку он сидел в седле, полуобернувшись в ее сторону.

Он потребовал, чтобы мы держались вместе, и мы повиновались. Поначалу я предположила, что Карлотта не послушается: само то, что от нее чего-то потребовали, должно было заставить ее поступить наоборот. Но ей явно нравилось ехать рядом с Бастианом.

Берсаба продолжала ехать по другую сторону от Бастиана, но он почти не обращал на нее внимания, что было, впрочем, вполне естественно — Карлотта, как вновь прибывшая, требовала опеки.

Когда мы вернулись в замок, там царило возбуждение. Мать выбежала к нам навстречу.

— Судно вашего отца появилось на горизонте. Фенимор тут же послал к нам слугу, который летел сюда во весь опор от самого Тристана. Мы должны немедленно готовиться к отъезду.

— Когда мы выезжаем? — спросила я.

— Через час. Тетя Мелани взялась помочь нам собраться. Мы вернемся сюда, когда наш отец вновь уйдет в море. Но сейчас… скорее собирайтесь.

«Это был короткий, но примечательный визит», — решила я.

Проезжая вдоль берега, мы увидели в море судно и узнали его силуэт. Глаза матери заблестели от счастья. Судно было названо «Тамсин»в ее честь, отец построил его пять лет назад. Я слышала, как он всячески превозносил великолепные качества корабля, утверждая, что если он назван в честь лучшей в мире женщины, то ему и положено быть лучшим из судов, бороздящих морские воды. От кормового фонаря до фигуры на носу корабля, было двести двадцать футов, а ширина судна равнялась сорока футам. Конечно же, на нем была пушка, ведь во время плавания можно было встретиться с пиратами или с конкурентами. Это обстоятельство являлось источником постоянных волнений нашей матери, ведь из плаваний суда обычно возвращались с ценными грузами шелка, слоновой кости и специй. Вырезанная из дерева фигура на носу изображала нашу мать. Отец говорил, что благодаря этому он ощущает ее присутствие рядом с собой даже вдали от дома. Он был очень сентиментальным человеком, и они с матерью представляли воистину идеальную пару.

Свернув с побережья на дорогу, ведущую к Тристан Прайори, мы поехали медленнее. Подъезжая к имению, мы увидели, что нас встречает отец. Он наблюдал за дорогой, зная, что мы можем приехать в любую минуту, потому что мать, получив известие о его прибытии, не медля отправится домой.

Вначале он бросился к ней, снял ее с лошади и крепко обнял. Слуги смотрели на это восхищением. И впрямь, в любви наших родителей было что-то такое, что делало ее священной для всех окружающих. Берсаба тоже чувствовала это. Мы как-то раз говорили с ней на эту тему и решили, что никогда не выйдем замуж, так как выйти замуж за собственного отца невозможно, а найти другого такого мужчину не удастся. В этот момент я вспомнила Карлотту с ее удлиненными таинственными глазами и попыталась представить, что бы она сказала, увидев эту сцену. Я обрадовалась тому, что ее нет с нами. Я бы не выдержала ее циничных замечаний или гримас; выдававших ее мысли о наших родителях, так что ее, отсутствие было как нельзя кстати. Но рано или поздно она появится, и тогда явно что-то изменится. А я не хотела, чтобы здесь что-то менялось.

Отец повернулся к нам.

— Мои девочки… — произнес он, обнимая нас. — Вы очень выросли, — сказал он с укоризной, — и теперь я не могу сказать: «Мои маленькие девочки».

Наш брат Фенимор застенчиво улыбался. Он был счастлив не менее остальных.

— И все-таки ты приехал в мое отсутствие… — вздохнула мать. — Ах, Фенн, если бы я знала! Мы ведь пробыли там всего несколько дней… Если бы я оказалась дома…

— Ну, так ты уже дома, любимая.

— Мне нужно дать указания слугам, а потом сходить на кухню… Ах, Фенн, когда же ты здесь появился?

— Оставь кухонные дела. Побудь со мной. Мы будем говорить и говорить…

Все вместе мы вошли в дом и на некоторое время забыли о Карлотте и ее матери.

Мы обедали в малой гостиной, и отец рассказывал нам о своих делах.

Торговые дела процветали. Главными соперниками становились голландцы — нация, умевшая торговать и постоянно расширявшая свои владения. Они были отличными мореходами, и их следовало опасаться не меньше, чем несколько лет назад испанцев. В некоторых отношениях они были даже более опасны, поскольку испанцами вечно владело желание распространять во всем мире свой католицизм, в то время как единственной целью голландцев было достижение превосходства на море, что могло сделать их самыми крупными и самыми богатыми торговцами в мире. А так как те же амбиции были у англичан вообще и Ост-Индской компании в частности, соперничество становилось все более ожесточенным.

— Они хотят изгнать нас с морей, — сказал нам отец, — а мы решительно этого не желаем. Для меня всегда было загадкой, отчего люди не способны мирно и спокойно торговать. Богатств в мире хватит на всех, и пусть ими владеет тот, кто первый их нашел.