Ферн Майклз - Валентина

Глаза Паксона выражали смертельную муку.

– Не лги, брат! Этого не может быть!.. Как ты сказал?.. Розалан? – спросил он, с трудом выдыхая слова.

Скорбь Менгиса усилилась: его брат не знал даже имени женщины, родившей ему сына. Отвечая Паксону, Менгис подумал, каким будет для него счастьем, когда Валентина родит сыновей.

– Мать твоего ребенка, Розалан, ты встретил в Напуре во дворце Рамифа. Она бедуинка, как наши праотцы.

– Я хочу увидеть сына, прежде чем умру! – слабым голосом потребовал Паксон.

Менгис взглядом отыскал Валентину. Крупные слезы катились по ее щекам.

– Пакс, путь до Напура не близок…

– Клянусь, я не умру, пока не увижу своего ребенка! Привези его, Менгис! – последние слова дались султану Джакарда тяжело, он откинулся назад, дыхание стало еще более тяжелым и хриплым.

Менгис попытался успокоить брата:

– Тогда не разговаривай, береги силы! Но Паксон не последовал совету:

– Позови федаинов! Пошли их в Напур! Они будут служить тебе до конца твоих дней, хотя ты и покинул Аламут! Поторопись, времени осталось немного.

Мысли Менгиса лихорадочно заметались. Паксон прав. Федаины, хоть он больше и не шейх аль-Джебал, выполнят любую его просьбу, ему достаточно лишь дать знать о своем желании.

– Позаботься о нем, Валентина, – сказал Менгис и побежал по песчаному берегу к дальним пещерам.

Валентина упала на колени и со слезами на глазах сжала Паксону руки.

– И он еще посмел называть меня глупцом! – отозвался умирающий. – Сам он глупец, от любви потерявший разум!

Заметив слезы девушки, он проговорил:

– Ты по мне плачешь, Валентина?

– Да, Паксон! Менгис, может быть, и на самом деле со временем станет думать, что действительно ты промахнулся, потому что солнце слепило тебе глаза. Но, наблюдая со стороны, я видела, в тот момент ты мог убить брата, но послал копье мимо цели. Однажды я прокляла тебя за то, что ты его убил, а сейчас благодарю: ты пощадил Менгиса, сохранив ему жизнь.

– Однажды я слышал, как мой отец… – жестокий приступ кашля не позволил умиравшему договорить.

– Постарайся не разговаривать! Береги силы! – крикнула Валентина со страданием в голосе.

– Нет, я должен сказать. Однажды, когда я был еще ребенком… – он снова закашлялся, – … я слышал, как наш отец беседовал в саду с Менгисом. Он рассказывал, как сильно любил его мать. «То была любовь, которая в силах сдвинуть горы», – говорил отец. Я часто вспоминал его слова, и мне всегда было обидно, что говорил так отец о матери Менгиса, а не о моей. Я никогда не смог бы ради тебя сдвинуть горы, Валентина… но я бы попытался… я бы попытался… если бы ты…

– Я это знаю, Паксон, – отчаянно плакала Валентина.

Умиравший протянул дрожащую руку, чтобы утешить рыдавшую над ним женщину.

– Я не достоин твоих слез. Ты слишком много страдала из-за меня. Мне искренне жаль, что все так получилось. Почему так стало вдруг темно? Неужели солнце зашло за облака?

Валентина обратила свой взор на яркое солнце, заливавшее золотом берег Тигра, и сердце у нее оборвалось.

– Да, становится темно, – печально произнесла она.

Паксон взял ее за руку и попытался снова заговорить.

– Времени у меня совсем мало. Силы покидают мое тело…

– Ты должен продержаться, Паксон. Ты обещал! Федаины не подведут Менгиса, я в этом не сомневаюсь, – хриплым шепотом приободряла его Валентина. – Ты увидишь своего сына! Держись же, Пакс! Подожди… кажется, они приближаются!

Валентина побежала к краю песчаного берега, где стоял Менгис, вглядываясь в даль.

– Они скоро будут здесь! – отрывисто бросил он ей.

– Паксон умрет с минуты на минуту, Менгис, – прошептала Валентина. – Боже мой, пусть же поторопятся! – взмолилась она.

Отряд федаинов мчался по пустыне, в руках одного из них был маленький сверток с младенцем. Глаза Менгиса загорелись, когда всадник передал ему аккуратно спеленутого малыша. Поручив ребенка заботам Валентины, человек, отказавшийся от трона шейха аль-Джебала, повернулся к федаинам, чтобы тихо сказать им несколько слов. Спустя минуту всадники ускакали.

Валентина подбежала к Паксону и опустилась перед ним на колени.

– Вот твой сын! – сказала она, разворачивая одеяльца.

Осторожно опустив малыша на грудь умиравшего отца, со слезами на глазах смотрела девушка, как нежно касается рука мужчины головы ребенка.

– Менгис! Зажги фонарь и подними мне голову. Совсем стемнело! Я ничего не вижу! Поторопись, времени у меня совсем не осталось!

– Твой сын очень красив, Паксон, – сказала Валентина. – Он станет великолепным мужчиной. Мы расскажем ему об отце, когда ребенок подрастет, – она плакала, не скрывая слез.

Умиравший счастливо улыбнулся, прижав дитя к щеке.

– Менгис, пообещай… пообещай мне, брат, что ты… – Паксон закашлялся, губы потемнели от крови, – что ты позаботишься о нем, хотя и нет у меня права просить тебя о чем-либо. Скажи ему, что… если б я знал… если б был таким же мудрым, как ты… скажи ему…

– Я позабочусь о твоем сыне, Пакс. Мы вырастим из него достойного правителя Джакарда, обещаю. Твой сын будет знать, что его отец был замечательным человеком.

Менгис передал малыша Валентине и обнял брата. Тихие слезы текли по его щекам. На лицо Паксона вдруг снизошло выражение покоя и умиротворения.

Похоронили султана Джакарда в глубине пещеры Саладина. Валентина качала на руках малыша, Мехемета Ченгиза.

– Ты необыкновенно красива, когда держишь ребенка на руках! – сказал ей возлюбленный.

– Когда ты рядом со мной, я всегда ощущаю себя красивой. Мне бы только хотелось, чтобы этот ребенок был нашим с тобой сыном. О, Менгис! Мы должны поскорее отправиться в Напур! Наверняка федаины ничего не успели объяснить Розалан, просто выхватив малыша из колыбели. Она, наверное, сейчас сходит с ума от тревоги.

Менгис улыбнулся.

– Ты забываешь, что в Напуре Агава! Девочка объяснит Розалан, что федаины вовсе не убийцы! Но ты права: нам пора отправляться в Напур!

Путешествие в Напур не было омрачено досадными происшествиями, все было спокойно. Валентина баюкала на руках ребенка, нашептывая ласковые слова, а Менгис поглядывал на нее с нежною улыбкой, но порой его лицо омрачалось грустью.

Когда они приблизились к воротам дворца Напура, Агава встретила их радостными возгласами.

– Я догадалась, что это ты послал за ребенком, – объявила девочка, уцепившись за Менгиса, – и сказала Розалан, чтобы она не беспокоилась! Ох, как я счастлива! – продолжала ворковать Агава. – Валентина, а тебе не кажется, что Ченгиз похож на только что вылупившегося птенца без перьев? Розалан говорит, что все младенцы так выглядят! Ох, как я счастлива тебя видеть! – без конца восклицала маленькая подружка госпожи.