Розмари Роджерс - Любовь сладка, любовь безумна

— О нет, нет… — с мукой прошептала Джинни.

— Ты не сказала мне всей правды! Не говорила, что он продавал тебя любому, у которого находилось несколько песо, чтобы отведать твоих прелестей.

— Прекрати! — Джинни взметнулась из-за стола, прижимая руки к ушам. — Прекрати! Не желаю больше слушать.

Одним длинным грациозным прыжком Стив подскочил к Джинни, схватил ее за руки, с силой сжал.

— Нет, черт возьми, ты будешь слушать, по крайней мере пока я не закончу! Что, по-твоему, я чувствовал, когда слышал, как твои грязные похождения обсуждаются по кабакам? Твой приятель, Мэтт Купер, тот самый, который научил тебя так хорошо обращаться с ножом, помнишь? Так вот, он не забыл тебя и того, как хороша ты была в постели! Он с дружком даже явился за тобой, услышав, что ты прикончила Била. Иисусе! — бешено рявкнул он. — Почему ты не сказала мне?! Почему скрыла правду? И сколько еще подобных Подробностей ты скрываешь? — Джинни внезапно откинула голову назад, не вытирая струившихся по лицу слез, и вызывающе уставилась на Стива:

— А ты? Ты ничего не скрываешь от меня?! Нечто ужасное… такое омерзительное, что не можешь даже вынести мысли об этом? Не тебе судить меня, ты не женщина и не можешь понять, каким унижениям ее можно подвергнуть! Разве таким, как ты, понять, каково это — когда тебя выставляют, словно животное, перед этими глазеющими свиньями, орущими непристойности, исходящими слюной от вожделения, когда он… он приказывает тебе раздеться, чтобы они увидели, что получат! А когда… когда я не послушалась, он ударил меня и разорвал это гнусное, отвратительное платье, которое заставил надеть… и все бросали деньги… деньги, пока он раздевал меня. Наконец я сошла с ума тогда… Помню, как выхватила нож… я даже не знала, что делаю, пока не вонзила ему в глотку кинжал… и эти ужасные звуки, рвущиеся из его глотки… и кровь… повсюду кровь…

Джинни почти кричала, не сознавая, что Стив отпустил ее и медленно белеет лицом.

— Джинни…

Она подумала, что Стив снова хочет схватить ее, и отвернулась.

— Нет… не прикасайся ко мне… не сейчас… Я грязная, понимаешь? Шлюха… десятки мужчин пользовались мной.

Ты никогда не простишь мне этого, так ведь? Даже если в этом нет моей вины… только потому, что я выжила, хотя желала умереть… ты хочешь быть тем, кто уничтожит меня… и можешь сделать это… знаешь почему, Стив? Знаешь?

— Заткнись! Черт побери, чего ты хочешь? Чтобы я чувствовал себя виноватым за все, что ты сотворила?

— Прекрати! — взвизгнула Джинни, тяжело дыша. — Неужели ты не человек и не страдал от побоев, голода и мучений до тех пор, пока не почувствовал, что сделаешь все, все, лишь бы остаться в живых! Неужели не знаешь, что это такое, когда тебя заставляют делать вещи, которые мозг твой отказывается воспринимать, потому что тебе все равно? Я была вещью, которую используют, продают… Я была мертва внутри и не хотела жить, потому что ты был мертв, потому что я любила тебя, а они тебя убили… и ничто, ничто не имело значения… ничто на свете.

— У тебя истерика. Пойми, нет причин плакать, — прошептал Стив.

Неожиданно Джинни оказалась в его объятиях, стальные руки обвились вокруг нее, притягивая все ближе к широкой груди. Джинни начала беспомощно всхлипывать, поливая слезами его рубашку.

— Слушай меня, — велел он странным, сдавленным голосом, — он мертв. Думаешь, я мог позволить ему жить после этого.

— Стив…

Джинни попыталась вырваться, но он только крепче прижал ее к себе.

— Я встретил твоего Мэтта Купера в Оризабе и ждал в аллее около кабачка. Их было трое, больше, чем я ожидал… но мне было все равно… я забыл о всякой осторожности.

Битва была нелегкой, но я сначала отобрал у них оружие.

Они думали, мне нужны их деньги… Ублюдки!

— Нет., нет… — шептала она. — Я ничего не хочу слышать.

— Почему нет? — резко бросил он. — Не желаешь знать, как я за тебя отомстил? По крайней мере я достаточно храбр, чтобы убить хотя бы одного из твоих любовников! Тех двоих прикончить ничего не стоило, они были пьяны. Но твой Купер — настоящий боец! Уж он-то знал, как дерутся на ножах!

Пришлось убить тех двоих ножом, чтобы не наделать шума.

Но с Купером я не спешил — объяснил, почему хочу расправиться с ним, — и он боролся как лев, молча, словно знал, какая судьба его ждет.

— И ты убил его. Это нож Мэтта, я видела в седельной сумке.

— Решил, может, захочешь иметь сувенир на память, беби.

— О Господи, — тихо пробормотала Джинни.

Стив коротко горько рассмеялся:

— Конечно, это был глупый риск. Мне нужно было разведать, куда собираются направиться каратели, и мы устроили для них засаду — там я и получил случайную пулю в плечо.

Зато мы их стерли с лица земли.

Джинни, словно не слыша Стива, прошептала:

— Ты убил его… из-за меня. Бедный Мэтт — он единственный, кто был добр… он защищал меня от Била, когда был трезв.

Джинни почувствовала, с каким гневом Стив снова сжал ее, и хрипло пробормотала:

— Но почему?! Зачем тебе это было нужно, Стив? Ты все равно никогда не простишь — не забудешь, кем я была, и, кроме того, все равно не любишь меня больше… да никогда не любил. Почему же?

— А почему, по-твоему, я здесь? Ты права, я не могу забыть — это во мне словно нарыв, омерзительный гнойник, который никак не вскрывается… твое прошлое… твое грязное прошлое. Но все равно я хочу тебя, ты как болезнь, и от этой болезни я не могу избавиться, мне нужно наказать тебя за то, чем ты стала, и в то же время я хочу тебя!

Руки Стива медленно, ласкающе поползли по ее спине, шее, запутались в волосах.

— Я умираю от желания владеть твоим телом, этой мягкой кожей, шелком волос, хочу быть в тебе глубоко-глубоко — никогда не встречал женщину, которая давала бы мне такое забвение и экстаз и такие муки, как ты! Господи, неужели тебе этого недостаточно? Что еще тебе нужно от меня… кроме того, что я стремлюсь получить от тебя?

Джинни снова начала всхлипывать и отбиваться сжатыми кулачками.

— Нет, нет! Не правда! Ты говоришь так, словно я твоя шлюха, а не жена.

Не обращая внимания на разгневанную женщину, Стив легко подхватил ее на руки, перекинул через плечо.

— Какая разница? Почему для разнообразия — не моя шлюха? И если в самом деле хочешь чувствовать себя женой, поступай как таковая — есть одна супружеская обязанность, с которой ты прекрасно справляешься.

Джинни от ярости и раздражения громко закричала.

— Хочешь, чтобы Сальвадор посчитал, будто я собираюсь изнасиловать тебя, Джинни?! Ведь мы ладим только в одном месте — в постели! Почему же не воспользоваться этим?

Он почти бросил Джинни на кровать и лег на нее. В глазах сверкали ненависть, страсть, желание — все сразу пока Джинни, как и предвидел Стив, не прекратила сопротивляться и, все еще рыдая, не обвила руками его шею.