Бертрис Смолл - Возлюбленная

– С большим удовольствием, мадам. Морган принялся ловко расстегивать пуговицы на лифе ее роскошного наряда, но через минуту прервал это занятие, – отодвинул прядь волос и поцеловал ее в затылок.

Приятная дрожь пробежала у нее по телу. Наконец, на ней осталась одна шелковая сорочка. Присев на край широкой постели под балдахином, она шутливо приказала:

– Теперь туфли и чулки.

Морган опустился на колени и снял с нее атласные туфли, а затем начал закатывать вниз чулки, но остановился и прижался губами к ее гладкой белой коже. Его горячий рот обжег ей кожу.

– Что еще прикажете, леди?

Не дожидаясь ответа, Морган приподнял ее сорочку и попытался осторожно раздвинуть ей ноги, но Дизайр быстро запустила пальцы в его густые темные волосы и решительно отодвинула его голову. В недоумении он тихо вскрикнул.

– Не сейчас, – сказала она с напускной строгостью.

Морган поднял на нее глаза и остановился, сбитый с толку ее насмешливым взглядом.

– Только что ваша светлость во всеуслышанье заявляла, что жаждет видеть меня в своей спальне, а теперь отвергает мои ухаживания, – с притворным возмущением сказал Морган.

Одним быстрым и легким движением Дизайр вскочила с постели, обняла его за плечи и повернула к зеркалу.

– Посмотри на себя, – продолжала она в прежнем насмешливо-строгом тоне, – разве можно ложиться в постель с таким перепачканным трубочистом. Сначала приведи себя в приличный вид, а потом, может быть…

– Я вижу результаты твоего пребывания во дворце. По-моему, ты задержалась здесь слишком долго. Боюсь, что теперь ты захочешь сделать из меня придворного хлыща, с ленточками на штанах и надушенными перчатками. В таком случае я вынужден тебя разочаровать.

– Ради Бога, замолчи! Я не имею в виду ничего подобного. Думала, тебе самому будет приятно освежиться в ванне, прежде чем лечь в постель.

Она обвила его руками, потом, просунув одну руку ему под рубашку, принялась щекотать. Побегав пальцами по груди и ребрам, она погладила его по животу.

Он перехватил ее руку и тихо засмеялся, позволив увести в соседнюю комнату, где Либби уже наполнила ванну водой, а сама ушла спать.

– Полагаю, ты не допустишь, чтобы я раздевался и принимал ванну без помощи лакеев, – заявил Морган с насмешливо-вызывающим видом.

– Я сама буду прислуживать вам, мой повелитель.

Дизайр начала расстегивать ему рубашку, стараясь унять дрожь в руках. Потом отстегнула ремень.

– Штаны и сапоги я пока еще сам в состоянии снять, – сказал Морган.

Усевшись на мягкую скамеечку, он стянул с ног сапоги и скинул штаны. Потом поднялся и выпрямился во весь рост – высокий, статный, широкоплечий, с узкими стройными бедрами. Когда Дизайр взглянула на него, ее обуяла тоска по его дивному телу, но она решила не трогать его и дать ему, наконец, вымыться.

Морган одним махом перешагнул через край огромной ванны и бултыхнулся в воду. Окунувшись, он смачно крякнул от удовольствия, потом повернулся к Дизайр и властным жестом подозвал ее к себе.

– А ну-ка, подойдите ближе! Раз уж вы изъявили желание поухаживать за мной, я позволю вам потереть мне спину.

Дизайр, как была в одной сорочке, подошла к ванне, осторожно ступая босыми ногами, склонилась над широкой гладью воды, взяла губку, намылила ее душистым мылом и начала тереть сначала мускулистые плечи, потом спину, грудь…

Морган удовлетворенно мычал.

– Ох, как хорошо… Так, так. Неплохо… для начала.

Звуки его голоса возымели на нее возбуждающее действие. Она почувствовала, как легкие мурашки побежали по телу под тонкой сорочкой и томительно-сладкое чувство появилось внизу живота. Она кончила тереть руки и намылила ему голову. Он принялся чертыхаться, но она быстро сполоснула, вылив на голову кувшин с водой.

– Хватит, – внезапно остановил ее Морган. Голос у него стал тихим и слегка хриплым. Он живо отобрал у нее и бросил в воду губку. Затем взял ее за руку, другой рукой приподнял кружева сорочки и принялся поглаживать Дизайр по бедрам. Она жадно вдохнула воздух и потянулась от наслаждения.

Его влажные пальцы ласкали ягодицы, гладили темный пушок, потом скользнули во влажную пещеру. Медленными движениями Морган гладил, постукивал, неглубоко проникал в ее лоно, чувствуя как оно дрожит и сокращается под его прикосновениями.

Не обращая внимания на ее слабые протесты, он упорно тянул ее к себе через борт ванны, пока она, наконец, с шумом не шлепнулась в воду. Блестящие струйки воды разбежались в разные стороны по розовому мрамору бордюра.

– Моя сорочка! – вскричала Дизайр.

Под мокрым шелком, облепившим ее тело, проступили красивая грудь и изящные бедра. Подтянув колени, Морган усадил Дизайр спиной к себе. Она тотчас обхватила ногами его тело и, затаив дыхание, смотрела на золотые огоньки, просвечивавшие сквозь толщу воды. Морган притянул ее к себе. Тогда она начала двигать бедрами, наслаждаясь трением об упругий крепкий орган, протиснувшийся между бедер. Она приподнялась и вобрала его в себя, чувствуя, что больше не в состоянии вынести томительного напряжения. Когда Морган глубже проник в нее, она тихо и радостно вскрикнула. Неповторимое блаженство соития заполнило все уголки ее души и тела.

Наклонив голову, Морган водил губами по ее спине. Потом, резко изменив положение, повернул ее лицом к себе, припал губами к ее губам, посадил на себя и резкими яростными движениями воспламенил возлюбленную. Волны с плеском бились вокруг них, расходясь широкими кругами к краям ванны.

Под нарастающим давлением непрестанно сжимающих его тисков Морган ускорял и усиливал толчки, чувствуя, как постепенно насыщается прильнувшее к нему тело. И вот они оба приблизились к той границе, за которой неизбежно должен был последовать взрыв, а за ним – тишина и покой.

Было уже далеко за полночь. Сонная, усталая и довольная Дизайр отдыхала в объятиях Моргана. Впервые за все время их близости она чувствовала себя спокойно и не вспоминала ни о прежних страхах, ни о неопределенном будущем.

Прижавшись щекой к ее груди, Морган задумчиво сказал:

– А знаешь, его величество тогда не удержался от зависти. Видела бы ты, как он посмотрел на меня, выходя из комнаты и оставляя нас вдвоем.

– Это тебе показалось, мой милый, – возразила Дизайр, нежно поправляя ему волосы. – У его величества нет недостатка в женщинах. Столько прекрасных дам добиваются его расположения!

– Но ни одна из них не может сравниться с тобой, моя возлюбленная. А ты принадлежишь мне, запомни – только мне и навсегда.

Он повернулся и отыскал ее губы. Лунный свет мягко струился сквозь окно и разливался серебром по широкой постели.