Конни Мейсон - Викинг

С каждой минутой Фиона чувствовала себя все более и более неуютно. Она прекрасно понимала, что разговор на незнакомом языке идет о ней.

— Что случилось? — спросила она Наконец у Торна. — И кто была та девушка?

— Бретта, моя невеста. Она не хочет, чтобы ты оставалась здесь.

— Так отошли меня домой, — с надеждой в голосе предложила Фиона. — Не гневи свою невесту.

— Точно, отошли ее назад, — согласился Олаф. Он хорошо говорил по-гэльски, — А лучше — убей.

— Ярл говорит на моем языке, — удивилась Фиона.

— А как же, — снизошел до ответа Олаф. — Мы — торговцы. Я говорю на многих языках. И Торольф тоже, и вообще многие. Но если ты собираешься жить на нашей земле, ты должна будешь научиться говорить по-нашему.

— Я хочу вернуться домой, — с вызовом сказала Фиона.

— Привыкай говорить только тогда, когда тебя спрашивают! — рассвирепел Олаф. — Моего сына ты сумела заколдовать, но со мной у тебя ничего не выйдет, не такой я простак! Заговоры меня не берут, а рабы мои знают свое место!

— Отец, Фиона принадлежит мне, — напомнил Торн. — И наказать ее имею право только я. Скоро сюда прибудет учитель Фионы, колдун Бренн. Бренн и Фиона — целители, люди полезные.

Олаф застыл как громом пораженный.

— Не верю своим ушам, — наконец сказал он. — Ты!.. Ты привел ко мне в дом колдуна! Нет, ты точно заговорен. Или рехнулся.

Торн готов был согласиться с отцом. Действительно, нужно быть сумасшедшим, чтобы привести в свой дом Бренна и Фиону. Но что сделано, то сделано.

— Я сам отвечаю за своих рабов, отец, — упрямо сказал Торн. — Сразу после свадьбы я заберу их в свои новый дом.

Краем глаза Торн заметил появившегося брата Бретты, Роло.

«Смотри-ка, успела уже пожаловаться», — с неудовольствием подумал он о невесте.

— Добро пожаловать домой, Торн, — произнес Роло, подходя. — Говорят, у тебя новая рабыня.

Он скользнул по Фионе внимательным взглядом, и то, что он увидел, ему явно понравилось.

— В самом деле хороша, — продолжал Роло. — Только вот сестре моей не понравилась. И немудрено. — Он еще раз поглядел на Фиону. — Слушай, продай ее мне. Она мне приглянулась. Я заплачу за нее сколько скажешь. Эта рабыня будет хороша в постели.

Торн ощутил прилив холодной ярости. На секунду он представил Фиону в объятиях Роло, и от этой картины кулаки его сжались, а голубые глаза потемнели.

— Фиона не продается, — коротко ответил он, затем схватил девушку за руку и потащил прочь.

— Что ему было нужно? — спросила Фиона, едва поспевая за викингом. — И кто это такой?

— Это Роло, брат Бретты. Хотел купить тебя в наложницы.

Фиона на ходу бросила взгляд через плечо и поежилась. Роло выглядел злобным и жестоким, как большинство викингов. Высокий, со спутанными волосами, с неопрятной, доходящей до груди бородой. Густые брови низко нависают над глазами, а на губах застыла неприятная усмешка. Широкие плечи, мускулистые руки — на его совести, должно быть, не одна жертва.

Фиона споткнулась, перестала смотреть на Роло и спросила Торна:

— Но ты не продашь меня, правда? Вместо ответа Торн остановился и прижал Фиону к своей широкой, могучей груди. Посмотрел ей в глаза, увидел притаившийся на их дне страх.

«А ведь надо бы на самом деле продать ее, — подумал он. — Это сразу решило бы все проблемы. Отцу и брату она не понравилась. Бретта и вовсе увидела в ней соперницу, врага».

И все же Торн знал, что не сможет продать эту девушку. Да, он околдован ею, но не только в этом дело. Разве может он продать ее и никогда больше не видеть этих прекрасных нежных глаз, похожих на распустившиеся фиалки?

Внезапно Торн подумал о том, что не сможет жениться на Бретте до тех пор, пока с его души не будет снято заклятие.

Заклятие Фионы.

— Нет, я не продам тебя, пока это возможно. Но если ты не снимешь с меня своего заклятия, я, возможно, буду вынужден это сделать. Да и моя жена будет настаивать — Я хочу, чтобы в моем доме царили мир и покой.

— Я ничего не могу сделать, викинг, — побледнела Фиона. — Я же не ведьма. Загляни в свое сердце и увидишь, что я говорю правду.

Торн приблизил к ней свое лицо и шепнул чуть слышно:

— Когда я заглядываю поглубже в свое сердце, то вижу там нечто такое, чего предпочел бы не видеть вовсе.

4

Фиона опустила взгляд, чтобы не видеть глаз Торна — прозрачных, блестящих, волнующих, исполненных страсти. Она вспомнила предсказание Бренна, и ей захотелось убежать отсюда как можно быстрей и как можно дальше. Далекое будущее казалось ей непостижимым, а близкое — ужасным. Разве могла она представить себе когда-нибудь, что ей придется жить бок о бок с жестоким викингом — убийцей, морским разбойником? Разве могла она подумать, что настанет день, и ее кожу будут ласкать руки, обагренные кровью невинных жертв? Что эти жестокие, привыкшие командовать губы будут касаться ее губ? Боже, боже всемилостивый, неужели ты допустишь, чтобы еще одна христианская душа попала в лапы дьявола?

Торн заметил, что мысли Фионы блуждают где-то далеко, хотя ее губы были совсем рядом — так, что он мог чувствовать легкое дыхание девушки. Торн потянулся к этим нежным губам, но в последний момент отпрянул.

«Что я делаю, сумасшедший? — подумал он. — На нас же смотрят!»

— Бретта права, — сказал он вслух, шумно потянув воздух носом. — Ни тебя, ни меня нельзя пускать в дом. Сначала — в баню.

Он махнул рукой, подзывая рабыню, которая делала что-то неподалеку.

— Принеси в баню чистую одежду, Тира. Я должен вымыться, прежде чем войду в дом. И принеси пристойную одежду для моей новой рабыни. Не следует одевать рабов слишком роскошно.

— Слушаю, хозяин, — сказала Тира и добавила уже на бегу, повернув к ним свое милое личико: — Добро пожаловать домой.

— У вас есть бани? — спросила Фиона.

Вот так неожиданность. Честно говоря, Фиона была уверена, что викинги не моются вообще никогда.

— А как же. Вот, погляди. — Торн указал рукой на небольшой домик круглой формы. — Настоящая баня. Как раз на двоих.

— Н-на двоих? — испуганно переспросила Фиона. — Ты что, туга на ухо? Пойдем. Помоешь хозяина.

У нас это делают рабыни, — хохотнул он и потащил Фиону к круглому домику.

Баня была прокопченной и темной — без единого окна. Освещал ее отблеск углей из жаровни, возле которой стоял большой чан, видимо, с горячей водой. Над ним поднимался пар. Посередине возвышалась большая деревянная лохань для купания с высокими бортами. Фиона осмотрелась, чувствуя, как страх заползает в душу. Она останется здесь наедине с Торном. Участь ее незавидна. Она согласилась бы жить в этой уродливой бане совсем одна, впроголодь, только бы он оставил ее в покос.