и жестом велел следовать за ним.- Куда ты ведёшь меня? – решилась спросить Анна.- Ты хотеть чилавеку… - отвечал тунгус.Анна поняла, что большего от него она не добьётся, да и его ответ вполне удовлетворил её. Чедвик жив – это главное.Талтуга привёл её к самой дальней избе, что стояла позади остальных, на противоположном конце заимки. Анну удивило, что даже ей, при её невысоком росте, пришлось склонить голову, чтобы войти в двери.Войдя в избушку, они сразу оказались в горнице, в центре которой стояла большая печь, а справа от неё на широкой скамье, служившей чем-то вроде кровати лежал Чедвик.- Джон! – она бросилась к нему, - Друг мой! – позвала, склонившись к мертвенно бледному лицу, однако сразу поняла, что Чедвик без сознания.- Духи не хотеть отдавать, - заметил тунгус, - Совсем плохой…- Скажите, он… умирает? – на глазах Анны показались слёзы, но она с усилием удержала их.- Рана плохой, Талтуга пулю достать, крови много… - отвечал тунгус, - Камлать надо. Духов просить…- Веди меня к Сугаку, - вдруг заявила Анна.- Сугак? Зачем Сугак? – Талтуга внимательно смотрел на неё, не понимая, зачем ей вдруг понадобился атаман.Анна не успела ничего сказать, как в избу вошёл Иван.- Ну, что тут у вас? – он смотрел то на тунгуса, то на Анну.- Иван! – Анна бросилась к нему. – Джону нужен доктор!- Хм, - атаман усмехнулся, сверкнув глазами, - У нас, чай, не Питербурх, сударыня, - он нарочито раскланялся, разводя руками.- Я умоляю вас! – она сжала его руку, - Он умрёт, если не позвать врача! Ну зачем вам смерть невинного?! Я заплачу!- Ладно, - после минутных колебаний нехотя кивнул атаман и строго приказал: - Ждите!Он быстро вышел, оставив Анну в растерянности. Ждать? Чего? Доктора? Или просто смерти Джона?- Талтуга – камлать, - сообщил тунгус и тоже ушёл.Оставшись одна, она присела на табурет, поставив его возле ложа раненого. Около печки стояло ведро с чистой водой. Смочив платок, Анна стала прикладывать его ко лбу Чедвика, пытаясь хоть как-то унять жар. Потянулись томительные часы ожидания любого исхода. Она, словно исполняя некий ритуал, намачивала платок, прикладывала его к горячему лбу раненого, потом вновь мочила тонкую ткань и мысленно творила молитву.Вдруг двери с шумом распахнулись и в избу буквально впихнули связанного по рукам человека. Глаза его были завязаны платком. Но он пытался вырваться из удерживающих его рук бандитов.- А ну, стой! – приказал один из разбойников, в котором Анна узнала Чернявого. – Стой тебе говорят!Он снял с лица пленника повязку и освободил его руки. Пленник – невысокий, полный человек, зажмурился от света.- Где я?! Куда вы меня привезли?! – возмущался он, при этом было понятно, что человек chauffe. *-Молчи, тогда жив будешь! – встряхнул его Чернявый и поднёс кулак к лицу пленника.В этот момент в избу вошёл Сугак.- Оставьте нас! – приказал он своим товарищам, и они тот час же вышли.- Ты доктор? – спросил атаман пленника и, не дожидаясь ответа, продолжал, кивнув в сторону раненого Чедвика: - Ему нужна твоя помощь.- Но… как можно?! Я был на обеде у самого Герасима Петровича. ** ,- стал возмущаться человечек.Анна смогла рассмотреть его получше. Он был похож на крепко пьющего мелкого чиновника, но никак не на врача. Красный распухший нос, мешки под глазами явно указывали на пристрастие к алкоголю. Как и трясущиеся руки, которые нельзя было списать на испуг.- Цыц! – Сугак гневно сверкнул глазами. – Жив будешь! Только помоги ему! Я заплачу!-Хорошо… - доктор снял шубу и тут же подошёл к висевшему у печки умывальнику. – Мне нужна горячая вода и мыло, - заплетающимся языком распорядился он.- Хорошо, всё будет, - пообещал Иван и вышел.Через некоторое время один из разбойников принёс шайку с кипятком и холщовую тряпицу, в которой был завёрнут кусок мыла. Вымыв руки, доктор стал осматривать Чедвика. Он потрогал лоб раненого, потом долго держал его руку, высчитывая пульс, после этого осмотрел рану. Всё время покачивал головой и что-то бормотал по-латыни. Анна с растущей тревогой наблюдала за ним.- Ну-с, голубушка, должен сказать, ваш муж плох, очень плох, deathbed febris *** ,- наконец, вынес вердикт эскулап.- Это мой секретарь, - поправила Анна. – Неужели ничем нельзя помочь?- Боюсь, что нет… - странный доктор развёл руками, - Он потерял много крови… пулю вынули, но видимо, без соблюдения чистоты… Рана грязная и воспалена. Боюсь, что у него началось заражение крови…- Но можно как-то облегчить его страдания? – спросила Анна.- Да, морфий, но… у меня его нет, поэтому просто дайте ему водки, - лекарь махнул рукой, - Он будет спать… И да, мне бы тоже водочки, - добавил он, выразительно потерев ладони друг о друга.Когда принесли запотевший штоф, доктор вначале выпил сам, крякнул, вздрогнув, и с шумом понюхал рукав своего сюртука. Анна влила несколько капель спиртного в рот Чедвику. Тот вдруг открыл глаза и закашлялся.- Джон! Джон, как вы себя чувствуете? – Анна склонилась к его лицу. – Вы… узнаёте меня?- О, Angel… - слабая улыбка тронула его губы, глаза лихорадочно блестели, - How can I not recognize you? Where am I? Already in heaven?
(О, ангел… Разве я мог не узнать тебя? Где я? Уже на небесах?)
Он облизал пересохшие губы и, закрыв глаза, прошептал: - It's dark in here. Why it’s so dark? Do you have any candles?
(Здесь темно. Почему здесь так темно? У тебя есть свечи?)
И он вновь отключился. Но на этот раз просто заснул.- Ну вот, он спит, - заметил доктор, опрокидывая очередную рюмку. - Промойте рану, - он указал на остатки водки в графине. – Просто залейте и дайте стечь.- А вы, доктор? Вы мне не поможете? – спросила Анна.- Нет, сударыня, я слишком устал… Меня вытащили прямо из-за стола купца Гадалова, я был у него на именинах, связали, приволокли сюда силой… Мне необходимо поспать. Mihi nervi excitantur (мои нервы возбуждены – лат.)А это очччень вредно!С этими словами он залез на печь, и вскоре Анна услышала переливистый храп пьяного медика.
***
Неизвестный рисунок из Сети.
Вот уже третьи сутки Анна сидела у постели умирающего Чедвика. Иногда приходил тунгус, предлагал сменить её, чтобы она могла поспать, но Анна боялась, что Джон умрёт в её отсутствие. Убрав волосы под чепчик, она сидела
