Мелоди Томас - В сердце моем

Чувствуя, как к ее глазам подступают слезы, Александра все же рассмеялась. Она любила Ричарда. Он снова вернулся к ней, и поступил совершенно правильно.

– Бриджетт сейчас на кухне вместе с Мэри, – добавил Ричард. – Мы увидели карету его сиятельства у парадного крыльца и прошли через черный ход. Чувствую, мне бы следовало сказать что-то остроумное, но, к сожалению, у меня не так давно напрочь отшибло способность шутить.

– Почему ты избегал меня, когда я больше всего в тебе нуждалась? – Александра, улыбаясь сквозь слезы, уткнулась лицом в сюртук Ричарда и подняла на него заплаканные глаза. – Я уже благодарила тебя за то, что ты вернулся?

– Много раз.

– Мне жаль, что так получилось с твоим отцом...

Ричард жестом остановил ее:

– А мне нет.

В комнате запахло тушеной свининой, и Александра поспешно направилась на кухню.

– Миледи. – При появлении хозяйки Мэри встала и, пригладив фартук, бросилась к печи. – Вам, должно быть, пора одеваться?

На скамье напротив печи сидели мальчишки. Никогда прежде Александра не видела их такими чистыми. Склонившись над вазочкой с только что приготовленным сливочным кремом – кулинарным шедевром Мэри, – они старательно доедали остатки, тщательно следя, чтобы не пропала ни одна драгоценная капелька. На другом конце стола сидела Бриджетт – ее золотистые локоны были перехвачены красной лентой.

Александра приветливо поздоровалась с гостями и улыбнулась, глядя на маленьких сладкоежек. Мэри с Альфредом устроились рядом с Бриджетт. У двери лениво потягивалась рыжая кошка. Глядя на эту картину, Александра впервые за последние несколько недель почувствовала, что напряжение отпускает ее. Она с нежностью обвела глазами всех собравшихся за столом – за ее столом – и ощутила себя частью их тесного дружеского круга.

– Да, – сказала она Мэри, – мне действительно пора одеваться.

Теперь для нее настало время отправиться в путь, туда, где находился ее настоящий дом.

Глава 22

– Так Уильямс сказал, куда она уехала? – Кристофер швырнул на пол последнее послание от своего адвоката, и легкий ветерок, ворвавшись в комнату сквозь открытую балконную дверь, подхватил и разбросал листы бумаги.

На краю кровати Кристофера в их фамильном имении в Карлайле удобно развалился Колин: сегодня он выступал в роли секретаря своего брата. День клонился к закату, и пол в комнате, залитый солнечными лучами, светился ровным янтарным сиянием. Ветер раскачивал верхушки деревьев у стен цитадели клана Донелли. Всю последнюю неделю дом постепенно заполнялся многочисленными родственниками и друзьями, приглашенными на свадьбу Райана.

Кристофер вздрогнул и едва не выругался, когда хирург ощупал рану у него на бедре. Ему хотелось, чтобы все вышли из комнаты как можно быстрее и оставили его одного.

– Он сможет ходить во время свадебной церемонии и примет участие в торжественной процессии или же Рейчел придется катить его в кресле на колесах? – осторожно спросил Джонни.

– Период обострения миновал. – Пожилой доктор распрямился и бросил пронзительный взгляд на пациента. – Вы доставили мне много беспокойства, но, несмотря на это сейчас нет причин тревожиться. – Хирург повернул голову и нацелил свой ястребиный нос на Райана и Джонни, удобно расположившихся на кровати. – Как видите, ваш братец жив и почти здоров. – Открыв кожаный чемоданчик, он заглянул внутрь и достал стеклянный пузырек, в котором лежал небольшой кусочек металла. – Это вам. – Доктор передал странный сувенир Кристоферу. – Удар, который нанес вам тот парень, молодой Атлер, должно быть, заставил сдвинуться осколок шрапнели, который застрял у вас в ноге. Осколок почти вышел на поверхность, и мне пришлось лишь вскрыть бедро, чтобы его извлечь.

Кристофер с отвращением взглянул на кусочек металла. Трудно было поверить, что такой крошечный осколок мог превратить его жизнь в сплошной ад, заставляя терпеть невыносимую боль долгие годы. Неожиданно ему пришла в голову мысль поблагодарить Ричарда Атлера за то, что его нога перестанет наконец причинять ему столько мучений.

Три недели назад Кристофер вернулся в Карлайл, чтобы подвергнуться хирургическому вмешательству, и теперь ему хотелось лишь одного: чтобы все оставили его наконец в покое, черт возьми, и дали возможность заняться поисками Алекс. Деспотичные домочадцы следили за ним, сменяя друг друга у его постели, так что весь последний месяц он провел в лежачем положении, как самый настоящий инвалид.

До сих пор у него не было никаких вестей от Александры – он ничего не слышал о ней с того самого времени, как переехал в Карлайл. Как один из членов совета попечителей Британского музея две недели назад Кристофер получил официальное уведомление об аресте профессора Атлера. Газеты цитировали заявление лорда Уэра о том, что состояние здоровья Атлера не позволяет немедленно выслать его из Лондона. В конце концов, профессор был заключен в психиатрическую клинику в Мейфэре.

Вдобавок Уэр лично взял на себя заботу о том, чтобы было произведено справедливое расследование всех обстоятельств дела, а похищенные ценности вернулись в музей. По истечении нескольких недель интерес к событиям вокруг музея несколько поутих, а скандальные новости переместились с первой полосы «Тайме» на третью.

Итак, суровое испытание следовало считать законченным, но Кристофер так тревожился из-за исчезновения Алекс, что мог лишь с нетерпением думать о том, когда же получит хоть какое-то известие о ней. Теперь, когда доктор сделал свое заключение, и силы его должны были со временем восстановиться, повода для беспокойства со стороны его близких уже не было, и он, попросив членов своего шумного и суетливого семейства выйти хотя бы ненадолго, вызвал к себе Барнаби, с которым не разговаривал с того момента, как уволил его. Теперь ему предстояло обратиться к Барнаби с официальным предложением продолжать служить ему верой и правдой: в доме, битком набитом безжалостными деспотами и тиранами, ему нужен был свой человек, союзник. Даже Брайанна проявляла поразительное упрямство и несговорчивость, когда речь заходила о том, чтобы помочь ему незаметно выйти из дома или достать для него какую-нибудь приличную еду взамен того, чем пичкали его заботливые братья, словом, о той или иной поблажке, на которую он мог бы рассчитывать в своем собственном жилище.

Барнаби явился почти мгновенно.

– Чем могу служить, сэр?

Кристофер подождал, пока они останутся одни в комнате, после чего отбросил одеяла и поднялся с кровати. Нога плохо слушалась его и казалась какой-то одеревенелой, но теперь он по крайней мере мог наступать на нее. Втайне от своих тюремщиков, Кристофер усердно разрабатывал ногу и практически сразу же после операции старался как можно больше ходить.