Вера Крыжановская - Голгофа женщины

В эту минуту на пороге соседней комнаты появилась Ксения. На щеках ее горел румянец, глаза блестели. С улыбкой на губах она подбежала к молодому человеку и протянула ему обе руки.

— Ричард Федорович! Где я найду слова поблагодарить вас за вашу доброту и великодушие ко мне? — с волнением сказала она.

— Ваши добрые слова вознаграждают меня больше, чем заслуживает та безделица, которую я имел счастье предложить вам, — ответил Ричард, целуя руку молодой женщины.

Затем, отдав ей собачку, он прибавил с улыбкой:

— Примите, дорогая сестрица, этого негодного зверька! Пусть он развлекает вас в часы вашего одиночества. Мне помнится, вы говорили, что любите животных.

— О, благодарю вас! Да, я очень люблю животных, а такую собачку мне уже давно хотелось иметь, — вскричала Ксения, прижимая собачку к своей бархатистой щеке.

Молодая женщина позвала Дашу. Только накормив собаку хлебом и молоком, и устроив ее в корзине, она снова вернулась к своему зятю и с оживлением предложила ему осмотреть дом, приведенный теперь в окончательный порядок. Не перестававший наблюдать за ней, Ричард тотчас же согласился. Он только спросил:

— Где Иван? Не спит ли он еще?

Лицо Ксении сразу омрачилось. Отрывистым тоном она сообщила, что ее муж уже уехал и вернется только к обеду.

Не сделав никакого замечания, Ричард последовал за невесткой. Он осматривал и хвалил убранство столовой, кабинет Ивана, спальни и даже кухни и комнаты Даши.

— Я буду до конца злоупотреблять вашим терпением, но так как создатель этого дома — вы, то и должны видеть его во всех подробностях, — с улыбкой заметила Ксения, вводя молодого человека в свой будуар.

Это была небольшая комната, вся розовая, залитая солнечным светом. Здесь же стояла клетка попугая. Очевидно, эта комната была любимым убежищем молодой женщины.

— Я могу признать за собой только звание поставщика, вся же заслуга убранства принадлежит вам, — весело ответил Ричард. — Право, даже жаль, что вы употребили столько труда на убранство временного помещения. Давно уже пора вернуться в город. Я именно приехал с целью предложить вам квартиру в моем доме на Литейной, которая скоро освобождается.

— Вы, Ричард Федорович, олицетворенная доброта! Но скажу вам откровенно, я предпочитаю провести зиму здесь, подальше от родни моего мужа, внушающей мне настоящее отвращение. Они выказали ко мне такую ненависть, что чем дальше я буду от них, тем лучше буду себя чувствовать.

— Я вполне понимаю это чувство. Но вы и в городе можете так же не видеться с ними, как и здесь. Жить же всю зиму в таком пустынном месте невозможно!

Ксения вздохнула.

— Можно и среди многолюдного города быть более одинокой, чем в лесной глуши, — грустно ответила она.

— Вы правы, Ксения Александровна: все зависит от обстоятельств. Только, по моему мнению, не следует с самого же начала терять мужество. По большей части мы сами создаем себе хорошие или дурные условия, окружающие нас. С терпением, благоразумием и истинной любовью можно преодолеть много препятствий, созданных старыми привычками, дурными, сознаюсь, но которые могут быть в конце концов уничтожены. Кто любит, борется за свое счастье. Боритесь и вы, дорогая сестра, и будьте уверены, что вы найдете счастье. В тяжелые же минуты не забывайте, что у вас есть друг и брат, у которого вы всегда найдете поддержку и совет.

Ксения ответила одним только признательным взглядом. В эту минуту вошла Даша и доложила, что завтрак подан.

Молодая женщина тотчас же вошла в свою новую роль хозяйки дома. Слегка краснея, она предложила Ричарду позавтракать с ней и провела его в столовую. Здесь она с таким радушием стала угощать своего гостя, что, видно, забыла все остальные заботы.

Завтрак делал честь молодой хозяйке: он был изыскан и хорошо приготовлен. Так как Ричард ел с аппетитом, и не скупился на похвалы, то Ксения все более и более приходила в хорошее расположение духа. Она смеялась и говорила с таким оживлением, какого молодой человек еще не замечал за ней.

Был подан чай, когда внимание молодых людей было привлечено шумом горячего спора. Грубый бас дворника и пронзительный тенор Иосифа смешивались с женским голосом, бешеные раскаты которого покрывали минутами весь шум. Затем раздался такой сильный звонок, что стекла задребезжали. Через столовую пробежала Даша с раскрасневшимся лицом. Раздраженные голоса слышались уже у входной двери.

— Боже мой! Что такое там случилось? — сказала Ксения, вставая и с беспокойством подходя к окну.

В эту минуту дверь в гостиную с шумом распахнулась, и в комнату ворвалась какая-то женщина. Увидя Ксению, она бросилась к ней и смерила ее пылающим взглядом.

Неожиданно вторгшаяся особа была молодой и красивой двадцатисемилетней женщиной, стройной и смуглой, с большими черными глазами и с роскошными волосами такого же цвета. На ней были надеты черное платье, плюшевая жакетка и большая шляпа с пером.

В эту минуту, впрочем, страшное бешенство обезображивало эту женщину. Лицо ее было красно, рот искривлен. Дрожащими руками она сильно размахивала лорнетом с длинной ручкой, висевшим на золотой цепочке.

— А! Вот та негодяйка, которая заняла мое место и которую Жан окружил такой роскошью, тогда как не считает нужным даже заплатить акушерке за мои роды! — крикнула она, окинув насмешливым взглядом и Ксению и комнату. — Только вы ошибаетесь, сударыня, если думаете, что я вам уступлю свое место! Я имею священные права! У меня есть двое детей от него и я буду защищать их права против всякой новой любовницы!.. А теперь дайте мне дорогу! Я не верю в отсутствие Жана. Он прячется. Я хочу поговорить с ним.

Онемев, бледная, как ее кружевной воротник, Ксения слушала слова незнакомки.

Лицо же Ричарда вспыхнуло и, быстро выступив вперед, он сказал холодным и суровым тоном:

— Сударыня! Вы находитесь здесь в доме законной супруги Ивана Герувиля. Вы сами должны понять, что вам нечего искать здесь и что ни мне, его брату, ни госпоже Герувиль нисколько не интересно знать, какие права имеете вы на Ивана. Честь имею кланяться!.. Иосиф! Проводи барыню.

Слова и взгляд молодого человека, видимо, подействовали на незнакомку и сразу убедили ее, что ее любовник действительно женился, чему она раньше не верила.

С ней сделался новый припадок ярости. Хрипло вскрикнув, она упала в кресло, стала топать ногами и кричать сквозь конвульсивные рыдания:

— Разбойник!.. Похититель женской чести!.. Вор, который осмелился жениться, погубив меня и украв у своих несчастных детей принадлежащее им имя!..

Но Ричард не дал ей времени предаваться нервному припадку. В два шага он очутился у кресла и энергичным движением заставил незнакомку встать.