Диана Уайтсайд - Дьявол-южанин

– Когда мужчина видит хорошенькую женщину, он начинает представлять, что сделал бы с ней. Как целовал бы, ласкал, раздевал…

– Морган!

Она взглянула на него с возмущением – и стала еще прелестнее.

К счастью, она не влепила ему пощечину и не убежала.

– Взгляни на меня, Джессамин, – продолжал Морган с улыбкой. – Ты видишь что-нибудь странное у меня ниже пояса?

Она окинула его взглядом. И тотчас же его плоть послушно шевельнулась.

– Ты… У тебя там бугор, – пробормотала она.

Да, черт побери. У него там действительно бугор. И с каждым мгновением этот бугор наливается силой.

– Хочешь посмотреть, Джессамин?

– Посмотреть? – Она уставилась на него с неподдельным испугом… и с любопытством. – Но я не могу…

– Боишься, да, Джессамин? – Он снова ухмыльнулся.

– Боюсь? Не смеши меня!

Он откинул назад голову и принялся насвистывать, не обращая внимания на болезненное томление плоти.

– Конечно, боишься.

– Ничего подобного!

– Что ж, тогда докажи, – проговорил он с невинным видом. – Потрогай меня.

Она вздрогнула и словно окаменела.

Потрогать его? А впрочем, что же в этом плохого? Ключ лежал у двери, не у нее. И Морган не может причинить ей зла…

Джессамин взглянула на его оковы. Даже Геркулес не смог бы их сломать.

– Ничего я не боюсь, – заявила она, шагнув к кровати. В этот момент его плоть восстала, приподняв в воздух рубашку. И теперь подол – о Боже правый! – подол едва прикрывал бедра.

Джессамин взвизгнула, но не отпрыгнула. В висках у нее застучало, а между ног словно разливалось тепло.

Господи, он возбудился. Она наблюдала несколько раз, как жеребец покрывал кобылу, но никогда не видела половые органы мужчины.

Морган тихо застонал, и от этого стона она почувствовала стеснение в груди. Собравшись с духом, Джессамин медленно протянула руку и, взявшись за подол рубашки, осторожно потянула ее вверх. От открывшегося ее глазам зрелища у нее перехватило дыхание.

Морган же закрыл глаза, наслаждаясь переполнявшими его ощущениями. Он прекрасно знал, что Джессамин не отвернулась и смотрит на него сейчас во все глаза. И если он теперь сумеет убедить ее дотронуться до него… Возможно, ее голова окажется в пределах досягаемости его пальцев. Или она сама, без его помощи, потеряет в простынях заколку для волос или какую-нибудь булавку. Тогда он сумеет отомкнуть кандалы и сможет выбраться из заточения.

– О, Джессамин, – проговорил он ласковым голосом, – у меня затекла правая щиколотка. Она давно в кандалах. Не могла бы ты… Не могла бы ты немного помассировать ее?

– Щиколотка? – переспросила Джессамин.

– Да-да, ужасно затекла…

Склонившись над его ногой, Джессамин осторожно прикоснулась к ней. К удивлению Моргана, от этого ее прикосновения к его паху и груди словно устремились горячие волны. Нечто подобное он когда-то испытывал с одной девушкой из Джексона. Неужели тут есть какая-то связь с его восставшей плотью?

Морган невольно застонал. Когда он открыл глаза, Джессамин перехватила его взгляд.

– О, бедный, у тебя, должно быть, и впрямь все затекло!

Она снова прикоснулась к его ноге, и он вновь застонал – ощущения были необыкновенно приятные, только на сей раз жжение сосредоточилось в основном в паху.

– Ох, Джессамин, еще, пожалуйста…

– Может, растереть твою ногу?

Тут взгляды их встретились. Ее глаза расширились и потемнели, щеки же горели огнем. Джессамин нервно облизала губы; судя по всему, она тоже была возбуждена.

– Да, конечно, помассируй, – согласился Морган. – Только помассируй по всей длине, потому что у меня вся нога затекла.

Джессамин молча кивнула и принялась массировать его ногу. Морган чувствовал, что все больше возбуждается, однако он по-прежнему наблюдал за девушкой, дожидаясь, когда она каким-нибудь образом потеряет заколку. Внезапно почувствовав, что его возбужденная плоть чуть увлажнилась, он пробормотал:

– Ты когда-нибудь видела, как мужчины получают удовольствие?

Глаза ее расширились.

– Нет. – Она повернула голову и взглянула на дверь. – Наверное, мне лучше уйти.

– Ты не можешь уйти сейчас! – В голосе его прозвучало неподдельное отчаяние. – Джессамин, не можешь!..

Она привстала со стула, глядя на интимную часть его тела.

– Но, Морган, я не могу с тобой остаться. А если хочешь, чтобы тебе помассировали ногу, то Аристотель вполне мог бы…

– К черту Аристотеля! – завопил Морган. – Не хочу, чтобы он на меня смотрел. Джессамин, имей же сострадание… Я сейчас лопну, если ты мне не поможешь. Неужели не понимаешь?

Она с усилием сглотнула и облизнула губы. Потом тихо спросила:

– Так что же я должна сделать?

– Просто возьми его в руки и погладь. Вверх-вниз, вверх-вниз. Да-да, вот так, хорошо… Только быстрее, быстрее, – процедил он сквозь зубы.

– У тебя капает… Морган, – пробормотала Джессамин, еще больше смутившись.

– Да-да, конечно… О, черт возьми! – прорычал он, содрогаясь всем телом. Перед глазами у него словно замерцали звезды, и семя его излилось прямо ей в руки. – О, восхитительно… – прошептал Морган, закрывая глаза.

Осторожно шевельнувшись, Морган решил наконец открыть глаза. Он не сомневался: в один прекрасный день слова его отца сбудутся, и он не станет засыпать сразу после удовлетворения.

Тут Морган вдруг заметил, что после ухода Джессамин кое-что изменилось: теперь он был прикован к кровати только лишь за одну щиколотку.

– Здесь на столе для вас кувшин с тазиком, мистер Эванс, – неожиданно раздался бесстрастный голос управляющего. – А также мочалка и полотенце.

Морган повернул голову и уставился на чернокожего гиганта. Проклятие, как же мерзко быть пленником! Тем более что заколку он не раздобыл.

Что ж, ничего страшного, в один прекрасный день они с Джессамин поменяются ролями, и тогда…

На губах Моргана заиграла улыбка и, поднявшись с постели, он занялся своим туалетом.

Глава 3

Не обращая внимания на бесстрастного Сократа, Морган нервно расхаживал по комнате. Солнце спряталось за тучу, и за окнами мансарды потемнело. Мысленно проклиная своих тюремщиков, Морган то и дело сжимал кулаки; он метался из угла в угол, как зверь в клетке.

Грирсон уже, наверное, подступил к лагерю Форреста, положение которого значительно усложнялось из-за того, что в его войске было слишком много необстрелянных солдат; их было в шесть раз больше, чем закаленных в сражениях бойцов. К тому же Форрест не имел ни артиллерии, ни лошадей, ни боеприпасов в достаточном количестве. В таких условиях он не сможет атаковать врага с привычной для него молниеносностью.