Ангелочек. Время любить - Дюпюи Мари-Бернадетт

— Это мои первые роды, — заявил он. — Вообще-то я не акушер, но все же захватил щипцы, поскольку ребенок никак не выходит.

С этими словами он вытащил из саквояжа щипцы и с сомнением принялся их рассматривать.

«Если он не умеет накладывать щипцы, это может закончиться трагически, — с ужасом подумала Анжелина. — Господи, не допусти этого!»

И тут Анжелина вспомнила о Филиппе Косте, известном и опытном акушере.

— Подождите! — воскликнула она. — Мадам Пикемаль, прошу вас, скорее пошлите вашего сына в гостиницу «Белый дуб». Это недалеко отсюда. Пусть он спросит доктора Коста от имени Анжелины Лубе. Скажите, что это срочно и очень серьезно. Трудные роды. Привезите его во что бы то ни стало!

— Хорошо, я сейчас скажу Виктору! — проговорила женщина, выходя из комнаты.

Дениза кричала из последних сил.

— Мадам, умоляю вас, успокойтесь и, главное, постарайтесь ровно дышать! — обратилась к ней Анжелина. — Ваше тело сковано от страха, а от этого боль только усиливается.

— Не надо щипцов, — с трудом произнесла Дениза.

— Кто он, этот доктор Кост? — спросила ее мать.

— Блестящий акушер, под началом которого я училась в Тулузе. Он навещал меня и на ночь остановился в гостинице здесь, в Сен-Жироне. Это неслыханное счастье, что он оказался в городе. Теперь, Дениза, — если, конечно, вы позволите мне называть вас по имени, — я сделаю вам массаж, который принесет вам облегчение. Мадам Пикемаль, я хотела бы также дать ей выпить немного шафранно-опийной настойки.

— Хорошо, может, она от этого станет меньше страдать. Как мне тяжело видеть дочь в таком состоянии!

Когда Анжелина принялась массировать огромный живот молодой женщины, у нее возникло ощущение, что она не сможет найти правильного решения. Но внутренний голос советовал ей поразмышлять, вспомнить подобные случаи.

— Мне как будто лучше, — через несколько минут прошептала Дениза.

— Это на вас подействовала настойка. Моя мать часто повторяла, что во время родов надо в первую очередь совладать со своими нервами.

— И ваши руки тоже… Ой, мне опять больно, придется тужиться… Мадемуазель, если я буду тужиться, ребенок выйдет?

— Нет! Пока еще нет! Но если применить щипцы, ему будет легче выйти.

Доктор Реноден стоял в стороне. Его немного раздражала инициативность этой красивой молодой женщины с фиолетовыми глазами. Она потребовала пригласить другого врача, поэтому у него было огромное желание откланяться. Но любопытство заставило доктора дождаться приезда его коллеги. Филипп Кост буквально ворвался в комнату, держа пальто в руках, в шляпе, чудом не упавшей на пол. Через дверной проем Анжелина увидела, что в коридоре стоят мэтр Пикемаль, Виктор и муж Денизы, не пожелавший спуститься на первый этаж.

— Вот и я! — воскликнул акушер. — Мадемуазель Лубе, как обстоят дела? По дороге этот молодой человек сказал мне, что ситуация сложная.

— Да. Я думаю, что придется накладывать щипцы. Доктор Реноден правильно сделал, что захватил их. Но это его первые роды, и…

— И вы подумали, что у меня это лучше получится?

— Я подумала, что так будет лучше для моей пациентки. Только это, доктор Кост.

Акушер вымыл руки и внимательно осмотрел пациентку с головы до пят. Затем он проверил степень раскрытия шейки матки и положение ребенка.

— Я попытаюсь наложить щипцы, — мрачно сообщил он, внезапно побледнев. — Но это будет очень больно. К тому же я боюсь причинить ребенку вред, поранив черепную коробку. Более того, есть опасность, что я пораню мать, вызвав тем самым кровотечение. В данном конкретном случае только кесарево сечение может привести к счастливому исходу.

Аньес Пикемаль хрипло вскрикнула и упала в кресло.

— Кесарево сечение? — слабым голосом прошептала Дениза. — Но тогда придется ехать в больницу. И от него, насколько я знаю, умирают. Но ведь я в любом случае умру, правда? Мой ребенок тоже. Мой бедный малыш!

Горничная стала всхлипывать, вторя стонам своей хозяйки. Анжелина подошла к Филиппу и посмотрела на него своими фиолетовыми глазами.

— Вы действительно не можете использовать щипцы?

— Здесь я не могу пойти на такой риск, но, если бы мы были в Тулузе, я попытался бы сделать кесарево сечение. Нам остается самый худший вариант, если у вас есть скальпель, — прошептал Филипп на ухо Анжелине.

Молодая женщина содрогнулась. Она все поняла. Доктор предлагал разрезать ребенка на куски в животе матери, чтобы спасти ее. Это был ужасный метод, но еще довольно часто используемый.

— Нет, нет! Только не это! Ни за что! — ответила Анжелина. — Я возражаю! Это моя пациентка!

Возмущенная подобной перспективой, правда, вполне вероятной, Анжелина на несколько секунд закрыла глаза, призвав на помощь все силы небесные. В ее воображении мелькали смутные образы, но вдруг один из них словно выкристаллизовался, предстал перед мысленным взором невероятно четко. Это был образ высокой женщины с кожей цвета карамели, Фиделии, уроженки Мартиники, у которой Анжелина принимала роды в больнице Тарба. Той самой Фиделии, которая упросила Анжелину позволить ей рожать стоя.

«Надо попытаться!» — подумала Анжелина.

— Дениза, немедленно встаньте! — потребовала Анжелина. — Мадам Пикемаль, вы должны мне помочь. Сейчас ваша дочь будет ходить по комнате, а вы будете поддерживать ее. Надо, чтобы она стояла!

— Стояла! — возмутился доктор Реноден.

— Но… — запротестовала мать Денизы.

— Анжелина, вы сошли с ума? — ужаснулся доктор Кост.

По испокон веков существующей традиции и в соответствии с правилами приличия женщины дарили жизнь своим детям, лежа на кровати или на большом столе, покрытом простыней. Но Анжелина вновь увидела себя в пещере Кер испытывающей все более частые и сильные схватки, которые предвещали скорое появление на свет ребенка. И она, порой согнувшись чуть ли не до земли, все время ходила по пещере. Воды отошли, и родился Анри. А Фиделия, схватившись руками за стойки больничной кровати, стояла, извиваясь всем телом. И ребенок нашел дорогу, родился прекрасный здоровый малыш.

— Прошу вас, позвольте мне поступить так, как я хочу! — воскликнула Анжелина.

И, не обращая внимания на негодующие возгласы возмущенных людей, находившихся в комнате, она заставила Денизу встать. Ошарашенная Дениза, дрожавшая от боли и страха, широко открыла глаза, ставшие в этот момент похожими на глаза агонизирующего животного. Аньес Пикемаль бросилась к дочери и обняла ее за талию.

— Давайте немного походим, — сказала Анжелина, беря свою пациентку за руку. — И дышите, дышите глубоко и ровно.

— Послушайте, Лубе, это смешно! — рявкнул доктор Кост, обратившись к Анжелине по фамилии, как это всегда делала мадам Бертен, главная повитуха тулузской больницы.

— Нет, мне так легче! — простонала Дениза. — Теперь у меня не так болит спина.

Позднее Анжелина вспоминала, что у нее возникло чувство, будто ее ведут, направляют какие-то незримые силы. Под недоуменными взглядами двух врачей и горничной она подвела свою пациентку к деревянной стойке кровати и ласково попросила ухватиться за нее обеими руками.

— Теперь я снова буду массировать вас, Дениза, — сказала Анжелина. — Такими манипуляциями мне уже удалось немного повернуть ребенка. Кричите, если в этом возникнет необходимость, и тужьтесь, когда почувствуете схватки. Главное, не напрягайтесь. Представьте, что вы одна, а вокруг вас лес. Забудьте обо всех своих страхах, сконцентрируйте все мысли на вашем ребенке, который хочет познакомиться с вами и пить ваше молоко.

— Чушь собачья! — проворчал молодой доктор и стремительно вышел из комнаты, забыв свои щипцы на комоде.

В коридоре не утихали жаркие споры, но Анжелина не слышала эти громкие негодующие мужские голоса. А вот Филипп Кост расслышал одно восклицание:

— Господь Всемогущий, не допусти, чтобы она убила мою жену!

Вопреки всякой логике акушер, первым осудивший Анжелину, приоткрыл дверь и властным тоном велел мужчинам замолчать.