Летящий ястреб, рыжая лиса - Мурзель

— Давайте назовем его «Вудвилл», — хрюкнул Алан, выпуская из ноздрей сигаретный дым.

— Сам ты Вудвилл, — проворчала Кэтрин. — Такому симпатяге надо имя получше.

Она вопросительно взглянула на Брайана. Тот пожал плечами.

— Канги́, — сказал он. — По-нашему означает «ворон».

— Неплохо. — Кэтрин снова погладила жеребца. — Значит, ты у нас будешь Канги́. Как тебе это имя?

Конь фыркнул, косясь на нее блестящим карим глазом.

— Похоже, ему понравилось, — заключила Кэтрин. — Как здорово, теперь у нас три лошади!

— А толку? — хмыкнул Алан, втаптывая окурок в землю. — У нас нет ни седла, ни уздечки. Мы не сможем ехать на нем верхом. Разве что барахло навьючим.

— Бледнолицые… — снисходительно усмехнулся Брайан. — Может вам еще карету подать, мистер Неженка?

С этими словами он схватился за гриву и легко вскочил на коня. Канги́ дернулся и захрапел. Он попытался сбросить наездника, но это ему не удалось — спутанные ноги не позволяли брыкаться и вставать на дыбы.

— Тш-ш! — Брайан припал к его шее, поглаживая ее. — Хороший мальчик.

Через пару минут вороной больше не сопротивлялся и перестал лягаться. Брайан спрыгнул на землю.

— Давайте разбивать лагерь, — предложил он.

Напоив лошадей в озерце, троица разместилась у подножия холма. Кэтрин уже не удивилась, когда Брайан не пришел к ней в палатку. Он будто стал ее избегать, и она догадывалась, что дело не только в присутствии Алана.

Как бы ей хотелось узнать, что у Брайана на душе! Но лезть к нему с разговорами она не решалась, да и не было подходящего момента. Нужно дать ему время прийти в себя… Но что, если он бросит ее? Что, если, глядя на нее, он вспоминает то унижение, которое ему пришлось пережить, чтобы ее спасти? Вдруг из-за этого она стала ему противна?

Кусая губы, Кэтрин долго ворочалась на тюфяке, пока, наконец, не забылась беспокойным сном.

***

Наутро ее разбудил пробирающийся под одеяло холод. Выйдя из палатки, Кэтрин увидела, что вся низина затянута густым туманом. Брайан уже был на ногах, и завязывал на шее Канги́ веревку.

— Что ты делаешь? — зябко поежившись, поинтересовалась Кэтрин.

— Собираюсь его объездить.

Она увидела в его руках шнурок из сыромятной кожи. Брайан поднес его к морде жеребца, позволяя обнюхать, а затем быстрым движением сунул шнурок ему в рот и зацепил петлей за нижнюю челюсть. Конь дернулся, ему это явно не понравилось, но Брайан протянул ему на ладони корешок дикой моркови, и Канги́, забыв об «уздечке», захрустел угощением. Тем временем Брайан связал концы шнурка между собой, чтобы получились поводья.

Затем он свистом подозвал к себе Каво́ку, и вторым концом веревки обвязал ее шею. После этого он достал нож и разрезал путы на ногах жеребца. Тот, почуяв волю, встрепенулся, но Брайан схватился за гриву и вскочил ему на спину.

Конь пригнул голову к земле и начал брыкаться, высоко подбрасывая круп, но Брайан крепко держался на нем, вцепившись в гриву и обхватив ногами лоснящиеся бока. Канги́ кинулся прочь, однако веревка натянулась, удерживая его рядом с Каво́кой. Той пришлось сделать пару шагов в его сторону, но затем она встала как вкопанная, явно понимая, чего от нее хотят.

Когда жеребец перестал лягаться, Брайан цокнул языком, приказывая кобыле идти. Каво́ка легкой рысью побежала вперед, а привязанному к ее шее Канги́ ничего не оставалось делать, как следовать за ней. Какое-то время он взбрыкивал, пытаясь сбросить наездника, но вскоре угомонился.

Кэтрин невольно залюбовалась на то, как горделиво Брайан сидит верхом, как ловко он управляется с непокорным мустангом. Они словно созданы друг для друга — красивый отважный мужчина и красивый вороной жеребец.

Сердце сжалось, из груди вырвался тяжелый вздох.

«Нет, я не могу его потерять! — Кэтрин до боли стиснула кулаки. — Я этого не переживу!»

Брайан проехался к озеру, где напоил лошадей, а затем вернулся в лагерь. Его глаза блестели, лицо будто светилось изнутри. С того злосчастного дня Кэтрин не видела его таким довольным.

— Отличный скакун. — Он спешился и похлопал вороного по спине. — Немного одичал, но видно, что он уже ходил под седлом.

— А вот седла-то у нас как раз и нет, — буркнул проснувшийся Алан.

На это Брайан лишь хмыкнул. Привязав Канги́ к дереву, он взял лук и стрелы и, вскочив на спину Лорда, направил его к озерцу. Когда через полчаса он вернулся, Кэтрин уже успела развести огонь.

Брайан протянул ей двух подстреленных уток.

— Поджаришь их, Лисичка? — спросил он. — До смерти надоело давиться сушеной олениной.

Кэтрин кивнула, радуясь не столько возможности отведать дичи, сколько тому, что Брайан снова назвал ее ласковым прозвищем. В носу защипало от набежавших слез, но она сдержалась, и принялась молча разделывать добычу.

После завтрака пришла пора отправляться в путь. Вместо седла Брайан накинул на Канги́ оленью шкуру мехом вниз, а уздечкой служил все тот же зацепленный за нижнюю челюсть кожаный ремешок. Алан скептически косился на импровизированную сбрую, но помалкивал. Брат восседал на Лорде, а Кэтрин — на Каво́ке. Поклажу распределили между тремя лошадьми, и теперь можно было ехать гораздо быстрей.

Глава 36

Следующие полторы недели миновали без происшествий. Днем беглецы скакали по прерии, а на ночь разбивали лагерь среди холмов. В городки и поселки решили не заезжать, хоть Алан и ныл, что у него кончились сигареты.

Кэтрин ни на что не жаловалась. У нее была иголка и нитки, и она чинила прохудившуюся одежду. Еды хватало — Брайан исправно снабжал их дичью, а кипа шкур на крупе его жеребца постепенно росла. Погода стояла жаркая и сухая, и в самый солнцепек троица отдыхала где-нибудь в тенистой роще или у прохладной реки.

Брайан смастерил еще один лук и учил Алана и Кэтрин стрелять. У брата получалось лучше, а стрелы, пущенные Кэтрин, хоть и попадали в дерево, но о том, чтобы поразить бегущего оленя, речи пока не