Мэри Патни - Моя прелестная роза

— Я прикажу приготовить для вас комнату, — сказала она с явной неохотой. Он наклонил голову:

— Вы очень добры, леди Майкл, но я думаю, что мне лучше всего заночевать в гостинице.

Кивнув, она поцеловала Стивена в щеку.

— Ян сказал, что не может творить чудеса, но одно чудо он все-таки сотворил, — шепнула она. — Нам остается только возблагодарить Небо.

Майкл положил руку на плечо Стивена, изъявляя этим простым прикосновением свои чувства. Он вышел рука об руку с женой. Блэкмер приготовился последовать за ними. Он выглядел совершенно разбитым и трагически одиноким.

Вспомнив, как выглядел Майкл в переломные дни своей жизни, Стивен, собрав остаток сил, обратился к доктору:

— Вы не можете переменить ваше прошлое, Блэкмер, но можете переменить будущее. Уж если отец отрекся от вас, создайте свою собственную семью. Это укрепит ваше положение. — Я мечтал об этом, но чувствовал себя… недостойным. Как могу я, незаконнорожденный, которого не захотел признать собственный отец, сделать предложение Джейн, дочери и сестре духовных особ? — Женитесь на ней, Блэкмер. Я никогда не встречалась с вашей Джейн, но она, несомненно, уже смирилась с тем, что вы незаконнорожденный, в противном случае она избегала бы вашего общества, — резко сказала Розалинда. — Стивен дает вам еще одну возможность. Воспользуйтесь же ею.

Лицо доктора чуть посветлело. — Пожалуй, я так и сделаю. И он вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Утомление просто пригвоздило Стивена к постели. Глаза, казалось, заволок лондонский туман. Он перекатился на бок, схватил жену за руку и заставил ее присесть рядом с собой.

— О Розалинда, — прошептал он. Ему так хотелось сказать, что он очень ее любит, но сил уже не оставалось. — Роза…

Со слезами на глазах она растянулась рядом с ним прямо поверх одеяла и прижала его голову к своей груди. — Спи, любовь моя, — прошептала она. — Спи и быстрее выздоравливай.

С отрывистым удовлетворенным вздохом он блаженно отдался ее объятиям, и в следующий же миг его поглотила темнота.

Проснулась Розалинда от поцелуя в шею. Открыв глаза, она одарила Стивена лучезарной улыбкой. Комната была полна утреннего света, и они лежали лицом к лицу, обвив друг друга, как два плюща. Едва заметив выражение его лица, она сразу же поняла, что он уже безвозвратно покинул долину смертной тени. Отныне он будет жить. Будет жить.

— Я даже не спрашиваю, хорошо ли ты спал, — лениво сказала она. — По-моему, ты за всю ночь ни разу не пошевелился.

— Может быть. — Он слегка похлопал ее по груди. — Но каким образом ты сумела переодеться в эту красивую рубашку? Или ты была в ней все время, пока происходила эта злополучная мелодрама, а я умудрился этого не заметить?

Она улыбнулась:

— Я встала посреди ночи, пошла к себе, переоделась и вернулась. Ты спал как убитый.

— Даже если бы здесь промаршировал целый полк, я навряд ли проснулся бы. Много месяцев я не спал так крепко. — Он хрустнул пальцами. — Я уже чувствую себя лучше. Руки и ноги почти перестали неметь, боль в животе вполне терпимая.

— Прекрасно. — Она довольно потянулась. — Я так счастлива, что начала бы кувыркаться, если бы лежать в постели не было так приятно. А у тебя должно быть еще радостнее на душе.

— Странно, но вчера вечером, когда я узнал, что смерть, во всяком случае, в ближайшем будущем, мне не грозит, я вдруг… весь онемел. Видимо, так свыкся с мыслью, что скоро должен умереть, что никак не мог переварить возможность другого исхода. — Он усмехнулся. — Но сегодня утром все изменилось. Я больше не страшусь смерти и ужасно как рад, что еще не пришло время покинуть этот грешный мир. — Он медленно провел рукой по ее боку, от плеча до бедра. — Однако эта неожиданная перемена означает, что мы должны пересмотреть наш брачный договор.

Она удивленно уставилась на него, все в груди заледенело.

— Что ты имеешь в виду?

— Когда я сделал тебе предложение, то особо подчеркнул, что если наша совместная жизнь не заладится, ты сможешь через несколько месяцев все переиграть, построить свою жизнь заново. Ты как-то сказала, что мы будем снимать сливки с жизни. — Его рука задержалась на ее бедре, сквозь тонкое полотно своей рубашки она хорошо ощущала тепло его ладони. — Но теперь тебе предстоит жить со мной неопределенно долгое время, а это означает, что наряду со сливками тебе придется питаться также молоком, сыром и другими обыкновенными продуктами.

— Ах ты, нахал этакий! — громко возмутилась она. — И почему я не спихиваю тебя с постели на пол? Ты хочешь сказать, что теперь у тебя есть время хорошенько оглядеть ярмарку невест, поэтому ты можешь спровадить меня и выбрать себе более подходящую жену? Он вскинул на нее изумленные глаза:

— «Спровадить», как ты выражаешься, жену, даже при большом желании, почти невозможно, и излишне говорить, что такое желание у меня начисто отсутствует. И какая жена, по твоему мнению, подошла бы мне больше, чем ты?

Она пожалела, что затеяла этот разговор, но отступать было уже поздно.

— Такая, например, как Луиза. — Она сглотнула. — Жена, которую ты мог бы любить.

После недолгого молчания он спокойно сказал:

— Но я не любил Луизу, а она не любила меня. Мы оба были несчастны в этом браке.

— Я… я, вероятно, неверно поняла, что ты сказал — или не сказал — о твоей первой женитьбе, — недоуменно проговорила Розалинда. — Я думала, что ты любил ее так сильно, что любая другая женщина может быть для тебя только сожительницей.

— Неужели ты считаешь, что ты для меня только сожительница? Я обязан Джорджу Блэкмеру и долине смертной тени даже большим, чем полагал сначала. Я получил благодаря им бесценные уроки жизни. — Он пригладил рукой волосы. — Как типичный Кеньон, я не находил места для любви в своем взгляде на мир. До тех пор, во всяком случае, пока мне не привиделось это вознесение на Небеса. Если, конечно, это были Небеса. Вот тогда я и осознал, что любовь составляет самую суть бытия.

Его глаза потемнели: так сильны были испытываемые им чувства.

— Я влюбился в тебя с первого взгляда. И еще сильнее — с первого разговора. А после того как мы сблизились, я понял, что не хочу расставаться с тобой. Но только на пороге смерти, когда я так обессилел, что перестал даже испытывать физическое желание, я наконец полностью осознал, как много ты для меня значишь. — Он придвинулся к ней и поцеловал с неизъяснимой нежностью. — Я люблю твое тело, люблю твой ум, люблю твою душу. До сих пор я молчал об этом, но теперь заявляю совершенно официально. Я люблю тебя, Розалинда. И этих слов я никогда не говорил ни одной женщине.

Ее глаза широко открылись.

— Никогда?