Джейн Фэйзер - Клевета

— Иди ко мне, душа моя!

Магдален упала ему на грудь, и глухие рыдания сотрясли ее тело. Гай ласково гладил ее по волосам, успокаивая, как маленькую девочку. И в первый раз со времени их ночного свидания в часовне она позволила себе расслабиться, дать выход страху и со всхлипываниями, сбиваясь, стала рассказывать обо всем, что ей пришлось пережить в крепости. Эдмунд с ужасом слушал ее, и чувство ревности даже не шевельнулось в нем. Ему только было очень тяжело от сознания того, что он не тот человек, который может ей сейчас помочь.

— Довольно, — сказал Гай, когда рыдания Магдален перешли во всхлипывания. — Плантагенеты не сдаются! Помни, что ты Магдален Ланкастерская.

Она оторвалась от него, и на тунике, надетой поверх кольчуги, остались следы ее слез.

— Я дочь шлюхи, которую послали выполнять работу.

Эдмунд громко вскрикнул, а Гай стал темнее тучи, но не смог найти слов, чтобы ответить. Только спросил:

— Сколько времени дали тебе на эту работу?

Магдален не обиделась, что он не стал ее опровергать.

— Один час, — слезы высохли, а холод и пустота вновь заполнили ее душу.

— Немного, однако, — сказал Гай, поворачиваясь к Кортни Дюрану; тот стоял чуть в стороне, обдумывая происходящее. — Что скажешь, Дюран?

Главарь разбойничьей армии размышлял. Вообще-то, ему было все ясно: надо убираться восвояси, прихватив женщину. Дети — вещь хлопотная, а потом эта парочка так молода, что вполне может нарожать кучу новых детей. Но он понимал, что эти люди из другого теста и вряд ли согласятся с ним, а потому в конце концов изрек:

— Леди должна пойти на переговоры еще раз.

— Не знаю, буду ли я в силах сделать это.

— Но так надо!

— Магдален? — Эдмунд, стоящий чуть в стороне и все ждавший, когда она заметит его, нерешительно произнес ее имя.

В это же мгновение Магдален вспомнила, как, стоя на стене, поклялась стать верной женой своему мужу и вспомнила, что, бросившись за помощью к Гаю, даже не поздоровалась с мужем. Она подошла к нему:

— Прости меня!

Он сжал ее ладони, с горечью вспомнив, при каких обстоятельствах они расставались.

— Ты прости меня, прости за все, — тихо сказал он — Я сожалею обо всем, что сделал тогда.

Она замотала головой.

— Я уже не помню об этом… И ты забудь.

Он мечтал обнять ее, но не здесь, не на глазах у всех, а потому лишь держал за руку и жадно вглядывался в ее лицо.

— Я так боялся за тебя!

— Эдмунд… Магдален… — голос Гая вернул их к действительности.

Он и Дюран о чем-то беседовали с Оливье, как обычно, возникшим как из-под земли в самый неожиданный момент.

— Магдален, ты должна вернуться, и договориться, чтобы они подождали еще два часа.

Они убьют…

— Будь спокойна и выслушай все до конца.

Что-то неуловимое в резком тоне Гая вселило в Магдален надежду, и она подчинилась.

— Оливье знает, где расположен подземный ход, — понизив голос сказал Гай. — Как всякий хороший замок, Каркассон имеет множество подземных ходов. Один из них выходит из подземелья и идет подо рвом. По нему во время осады в крепость доставляют провизию и почту. Полностью в них ориентируется лишь комендант, но Оливье, когда был здесь, ухитрился проникнуть в один из этих ходов.

— Да, он начинается в оружейной мастерской, что в гарнизонном дворе, и выходит в мастерскую шорника в городе.

Гай продолжил:

— Мы пошлем небольшой отряд через этот ход, но ему потребуется время, чтобы выбраться наружу к тому времени, когда мы с Эдмундом прибудем в крепость. Поэтому скажешь де Боргарам, что мы должны обсудить вопрос о выкупе за тебя и ребенка и, как только решим его, дадим сигнал и направимся в замок. При нас будут пажи и оруженосцы и по два рыцаря со знаменами в качестве эскорта.

— А если они не согласятся?

— Убеди их.

— А нельзя ли послать с этим сообщением герольда? — робко спросил Эдмунд. — Магдален оказалась бы здесь в безопасности.

— Они убьют Аврору, — задрожал голос Магдален. — Что еще я должна сделать?

— Постарайся вместе с ребенком оказаться у боковых ворот. Первым делом наши люди поднимут решетку на них, чтобы пропустить подкрепление. Как только они хлынут в замок сразу же выбегай наружу. Что дальше будет происходить в крепости, тебя не касается. Твоя задача спастись самой и спасти Аврору.

— Я скажу, что вы войдете во двор, лишь увидев меня вместе с ребенком на парапете, — нашлась Магдален. — Им придется вернуть мне Аврору и тогда уже я с ней не расстанусь!

Гай кивнул.

— Теперь возвращайся, душа моя. Нужно еще немного продержаться.

— Немного — это всю жизнь, — тихо вымолвила она.

Он все понял.

— Такая уж судьба. Иди.

Магдален прошла в замок по мосту, и мост тотчас же подняли.

— Ну? — Бертран по двору шел ей навстречу.

— Минуту терпения, и я все расскажу, — с надменной улыбкой ответила Магдален. Между прочим, я с утра ничего не ела и хотела бы сперва подкрепиться.

— Святой Франциск! Ты истинная дочь своей матери, — сказал изумленный Бертран после некоторого молчания и коротко усмехнулся. — Сколько раз я видел, как Изольда вздергивала точно также свой подбородок, выполнив очередное наше поручение.

— Так мне принесут поесть?

— Они придут? — резко спросил Шарль. Она обернулась к нему, с удивлением уловив беспокойство в его голосе; ей показалось у кузена есть причины для личной заинтересованности в успехе ее предательского приглашения к переговорам.

Скрыв свое удовлетворение, она опустила глаза и ответила покорным тоном:

— Придут, но у них есть условие. Они хотят предложить вам выкуп…

— Не будем беседовать на такие темы прямо здесь, — оборвал их Бертран. — Пойдемте в башню, там нас накормят и напоят.

В башне, отрезав кусок мяса, Бертран спросил:

— Ты сказала, что речь пойдет о выкупе? Повод, кажется, вполне убедительный.

— Вполне, но прежде они должны увидеть меня и ребенка на парапете через два часа, чтобы убедиться, что мы живы.

— А зачем ребенок? — немедленно спросил Шарль.

Бертран жестом оборвал его и, прожевав, сказал:

— Естественное желание — проверить, на месте ли те, ради кого они приехали. Это лишний раз показывает, что они собираются вести дело всерьез. Что ж, это нам только на руку! В любую минуту мы сможем забрать у нее ублюдка, если в том возникнет необходимость.

Магдален сидела в углу, ела и старалась ничем не выдать своего громадного облегчения.

— Почему они потребовали два часа? — осведомился Марк, — они стоят у ворот и могли бы сразу же направиться на переговоры.