Кэтрин Кинкэйд - В поисках любви

– Уайлдвуд существует, Эмма, – напомнил ей Сикандер, садясь рядом и беря ее за руку. – Он перед нами, мы его возродили.

– Знаю, Сикандер, но мне так хотелось отдать тебе что-то, что мне принадлежало… Погоди! Мне все же есть что тебе преподнести в качестве свадебного подарка: рубин! Я подарю рубин, который я все это время хранила. Он да жалкая горстка жемчужин – вот и все мои ценности. – Она вскочила. Жди меня здесь. Я сейчас!

– Не надо, Эмма! Не нужен мне твой рубин!

– Умоляю тебя, Сикандер! Мне так хочется подарить тебе нечто, что имеет для меня ценность!

Не прошло и двух минут, как она прибежала обратно, тяжело дыша.

– Вот! – Она положила мужу на ладонь рубин. – Сделаем из него кольцо или кулон для тебя. Если ты предпочитаешь продать его и пустить вырученные деньги на нужное дело, я буду только рада.

– Я никогда его не продам. Ведь это твой подарок!

Глядя на сверкающий красный камень у Сикандера на ладони, Гриффин неожиданно попросил:

– Позвольте взглянуть! Я разбираюсь в драгоценностях: это мое хобби. Я мог бы назвать вам его цену – не точную, конечно, но более или менее достоверную.

– Вот как? – Эмма подала ему рубин. – Я никогда никому его не показывала. Буду очень рада узнать, насколько он ценен.

– Без увеличительного стекла мне трудно быть точным, однако… – Гриффин покрутил камень в руках и посмотрел его на свет, поднеся к ближайшей лампе. На его лице появилась гримаса разочарования.

– В чем дело? – не выдержала Эмма. – Говорите!

– Возможно, вам стоило бы показать его другому специалисту, миссис Кингстон. Здесь неважное освещение, и без стекла…

– Поделитесь своим заключением. Я хочу знать ваше мнение!

– Я не могу судить наверняка, но мне сдается, что ваш рубин – подделка. Очень сожалею, мисс… миссис Кингстон. Советую показать камень калькуттскому ювелиру.

Его слова привели Эмму в отчаяние. Земля ей не принадлежит, рубин – и тот поддельный!

– Мистер Гриффин, не посмотрите ли вы заодно на мои жемчужины?

– Какое все это имеет значение, Эмма? – попытался возразить Сикандер, но она, не слушая, опять бросилась к двери.

– Подождите, мистер Гриффин, я принесу жемчуг! Она возвратилась еще быстрее, чем в первый раз.

– Вот! Что вы скажете о них? – Отдавая Гриффину жемчужины, она старалась не глядеть на Сикандера, удрученно качавшего головой.

Гриффин поднес к свету нить, на которой осталась всего половина от первоначального количества жемчужин, внимательно осмотрел их и широко улыбнулся:

– А вот это, миссис Кингстон, напротив, подлинное чудо. Никогда не видел ничего лучше. На вашем месте я не продал бы ни одной. А если вы их и продавали, то, надеюсь, просили за каждую целое состояние: они этого стоят.

– Состояние?.. – Она вспомнила, за сколько уступала жемчужины; назвать это «состоянием» не поворачивался язык. – В каком смысле?

В ответ он назвал такую сумму, что она чуть не разрыдалась от расстройства. Получалось, что она отдавала свой драгоценный жемчуг попросту даром! Видя, как она огорчена, Гриффин пошел на попятную.

– Я вполне могу ошибаться. Но вот вам мой совет: прежде чем продать еще одну, посоветуйтесь с человеком, разбирающимся в драгоценностях и в их стоимости.

– Я уверена, что вы не ошибаетесь, – простонала Эмма, забирая у него нить. – Ну и наделала я ошибок! Жемчуг продавала менее чем за половину его истинной стоимости, зато тряслась над фальшивым рубином, словно от него зависела моя жизнь; пересекла океаны, чтобы предъявить претензию на землю, на которую не имею ни малейших прав! Что скажете о подобной глупости?

– Она вполне простительна, – ответил Гриффин. – Очень сожалею, что так вас огорчил, тем более в день вашей свадьбы. Прошу прощения, но Мэри, наверное, уже заждалась… Она предпочитает, чтобы я оставался с ней рядом всю ночь, особенно на новом месте. Спокойной ночи.

Краснея все сильнее, Гриффин бочком покинул приемную. Эмма боялась глядеть на Сикандера и боролась со слезами. Собственное легкомыслие внушало ей ужас. Как же она рискнула покинуть Англию, никому не показав жемчуг и рубин? Как посмела устремиться в Индию, не поставив под сомнение законную силу документа? Как дурно она обращалась с Сикандером, увлеченная жаждой наследства! Сколько бед она ему причинила, каким опасностям подвергла – и ради чего? В итоге выяснилось, что он всегда говорил ей чистую правду: владельцем земли был он, тогда как она не имела на нее никаких прав.

Она не удержалась и громко зарыдала. Сикандер схватил ее за руку и привлек к себе:

– Почему ты плачешь, Эмма?

– Потому что я такая… такая…

– Ты – замечательная, милая, очаровательная, ты – моя! Моя любимая жена. Не смей рыдать из-за всяких пустяков! Разве у тебя нет дома? Ты обделена любовью? Наоборот! Может быть, ты несчастлива? Надеюсь, что и это не так. Так чего же ты плачешь?

– Я так надеялась получить наследство, и для меня огромное разочарование, что все мои надежды оказались пустыми. Как мало я могу тебе дать, Сикандер! Только жалкие жемчужины…

– К жемчугу я равнодушен, но думаю, что он будет отменно смотреться в мочках твоих ушек или, скажем, в…

– Это не повод для шуток, Сикандер. Я действительно мечтала преподнести тебе Уайлдвуд в качестве свадебного дара, а оказалась почти что нищей. У меня остались лишь считанные жемчужины: и эту ценность я разбазарила. Все получилось не так, как я надеялась.

– Да, не так, а гораздо лучше. Что бы ты предпочла: такого мужа, как я, или неоспоримое право на Уайлдвуд?

– То и другое, – упрямо ответила Эмма.

– Прости, что напоминаю об очевидном, но ты получила то и другое. Единственное, чего ты лишилась, – драгоценного рубина. Если ты действительно желаешь восполнить эту потерю, я готов горы своротить, но выполнить твое желание! Ты получишь рубин размером с куриное яйцо. Этого тебе достаточно для счастья?

– Мне нет дела ни до каких рубинов, и ты это отлично знаешь! Просто мне хотелось сделать тебе подарок, в котором лучше всего отразились бы мои чувства к тебе.

– Эмма Кингстон! – Он тряхнул ее за плечи. – Неужели все происшедшее ничему тебя не научило?

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ты так и не можешь поверить, что я люблю тебя за то, что ты такая, какая есть? Не могу же я полюбить рубин! К деревьям я неравнодушен, но ни одно дерево не заставляет меня смеяться и искать его общества. Зачем Мне твой домишко, если я и так живу во дворце? Нет, Эмма, единственное, что имеет значение, – это наша любовь. Это без нее мы стали бы нищими. Ты сама меня этому научила; неужто теперь мне придется учить тебя этому заново?

– Да, – проговорила она и улыбнулась. – Мне действительно нужен урок, который показал бы всю важность любви.