Сьюзан Ховач - Богатые — такие разные. Том 2

— …Но я, в конце концов, придумал способ вынудить этого приблудного парня покинуть дом один по Уиллоу-стрит! — заключил, торжествуя, Стив.

Я вспомнила зловонную атмосферу Нью-Йорка, его сверкающее варварство, порочное тепло, примитивное беззаконие «широко открытого» города.

— Так вот почему ты оставил Эмили, — тихо проговорила я.

— Да нет же, черт побери! — запротестовал он. — Я оставил Эмили потому, что она довела меня до пьянства, но это уже другая тема. Нет, дело в том, что теперь, когда я ее оставил, я не найду себе покоя, пока не избавлюсь от Корнелиуса, и, поскольку я уже несколько месяцев понимал, что мы с Эмили идем к разрыву, я сделал все, что мог, чтобы спланировать будущее. Если уж ты хочешь знать правду, то я заключил секретную сделку с Льюисом Карсоном, и мы готовы на всех парах двинуться вперед. У этого парня не должно остаться никаких шансов.

Я вспоминала все, что мне доводилось слышать о Корнелиусе.

— Ты в этом уверен?

— Разумеется, уверен! — захлебываясь от восторга, ответил он, позабыв обо всех своих проблемах, а когда его глаза затуманились при мысли о будущем триумфе, он мечтательно добавил: — Ты когда-нибудь слышала о Законе о банках Гласса-Стигелла?

Закон Гласса-Стигелла, подписанный Рузвельтом и вступивший в силу в середине июня того года, напоминал о пословице: «Не рой яму другому, сам в нее попадешь». Он был частью рузвельтовской Новой политики в отношении Уолл-стрит, законодательной попыткой исключить возможность повторения событий октября 1929 года. Он был направлен против нерегулируемого рынка, деспотизма банкиров и роскоши частной инициативы. Федеральное правительство, которое общественное мнение забросало тухлыми яйцами, вторглось на территорию, которую до того занимали частные лица. Закон о ценных бумагах, первый из законов, нацеленных на реформу Уолл-стрит, довольствовался тем, что вынуждал корпорации и инвестиционные фирмы вести себя более честно с людьми, чьи деньги они привлекали, но структура инвестиционных банков оставалась нетронутой. Разорвать эту структуру на куски предоставлялось Закону о банках Гласса-Стигелла. Правительство хотело полного разделения между инвестиционными и коммерческими банками. Банкирам не разрешалось больше использовать свой собственный спекулятивный механизм в случаях, когда шансы были явно на стороне банка. Таким частным инвестиционным банкам, как «Ван Зэйл», предстояло сделать выбор между коммерческой и инвестиционной деятельностью, и этот «развод» был настолько громким, что даже лондонский Сити оказался оглушенным воплями, доносившимися с Уолл-стрит.

— Беда Рузвельта в том, — с горечью заметил Стив, — что он не разбирается в финансах. Этот закон разрушает все установившиеся пути подписки и распределения акций и сокращает размеры капитала, необходимого для выпуска новых эмиссий. Если мы решаем оставаться инвестиционными банкирами, то теряем весь наш сберегательный бизнес — наш оборотный капитал. Если выбираем сберегательное дело, превращаемся в коммерческий банк, на который распространяются правительственный аудит и контроль. И то, и другое равносильно кастрированию.

— Но я уверена, что это ненадолго, — возразила я. — Американцы всегда так мудро решают свои задачи…

— Да, это очень приятно от тебя слышать. Уже прошел слух о том, что Морган…

Партнеры банка Моргана решили, что этой фирме придется выйти из инвестиционного бизнеса, но, судя по слухам, ненадолго. Теория эта состояла в том, что, когда инвестиционный банковский бизнес проявит признаки восстановления, Морган вернется в игру под другим названием. Это будут два отдельных банка Моргана, разведенные по закону Гласса-Стигелла, но связанные тончайшими узами дружбы, которым не в силах будет противостоять Рузвельт со своими законами.

— Не говори мне, — попросила я, — дай мне догадаться. Вы решаете пойти по стопам банка Моргана.

— Не совсем. Мы с Льюисом решили, что «Ван Зэйлу» следует придерживаться инвестиционного бизнеса. Поначалу это будет очень трудно, но если мы затянем пояса, то сможем удержаться от появления нового банка «Ван Зэйл» в коммерческой сфере — нашего собственного коммерческого банка, с возможностью привлекать деньги откуда угодно. Это тот же принцип Моргана, только наоборот.

Я попыталась представить себе, сколько могло бы стоить открытие нового банка.

— И где же вы собираетесь взять деньги? — полюбопытствовала я. — Или я не должна об этом спрашивать?

— Деньги даст этот маленький ублюдок! Говорят, что Джек Морган решил продать свою коллекцию живописи, чтобы его сын уселся в другом банке Моргана, так почему бы и Корнелиусу не продать несколько Рембрандтов, чтобы возглавить самому второй банк «Ван Зэйл»?

Ситуация прояснялась.

— Вы хотите вытеснить Корнелиуса из банка на углу Уиллоу и Уолл-стрит, предложив ему высший пост в коммерческом банке!

— Вот именно! — он светился от гордости. — Разве это не прекрасная мысль? Корнелиус получает полную независимость и власть, какую только пожелает, а мы с Льюисом расстаемся с ним раз и навсегда. А потом, когда Льюис уйдет на пенсию…

— Минутку, Стив. Разве между обоими банками не должно быть тесного сотрудничества? Даже если произойдет этот «развод» но закону, разве ты только что не сказал, что вам придется вступить в джентльменское соглашение?

— Но в этом-то все и дело! — отвечал счастливый Стив. — Корнелиус не будет действовать во зло себе. Его выживание будет зависеть от нашего, и наоборот. Ему придется действовать с нами заодно, но в любом случае его не будет на Уиллоу-стрит, и все это не так уж трудно. Мы получим передышку.

— Стив, мне не хочется напоминать тебе об этом, но ведь ты только что ушел от его сестры.

— Милая, не будь наивной! — Стив внимательно посмотрел на меня. — Корнелиус не из тех, кто поставил бы личные отношения на пути выгодной сделки!

— Что ж, предположим, что это так. — Я взглянула на лед в ведерке с бутылкой. Кубики блестели холодной первородной чистотой. — Стив, твое представление о моей наивности взлетает на новые высоты, но я все же должна задать последний вопрос. Что дает тебе такую уверенность в том, что Корнелиус согласится вписаться в этот ваш блестящий план?

— У него нет иного выбора!

Все еще разгоряченный блеском своих планов, он в общих чертах обрисовал мне баланс сил в банке «Ван Зэйл». Старый Уолтер умер, Клэй Линден перешел в другой банк, Мартин Куксон также на грани ухода. Клэй и Мартин были недовольны быстрым ростом влияния Корнелиуса. Остальные партнеры, тщательно обрабатываемые Стивом и Льюисом, теперь знают, кого нужно поддерживать в критических ситуациях.