Вирджиния Хенли - Покоренные страстью

Ада распустила шнуры корсета леди.

— Ты бледна, как покойник. Съела хоть что-нибудь?

Тина покачала головой.

— Ну давай, хотя бы немного фруктов, — настаивала гувернантка.

Выбрав грушу, Огонек откусила несколько раз.

— Надо быть благодарной судьбе. Думаю, что вечер можно считать удачным. Меня в конце концов представили королю, который прочитал письмо в обмен на то, что я позволила ему себя лапать.

Ада слышала нервозность в голосе воспитанницы.

— Ада, я боюсь, Генрих возжелал меня, а чего он хочет, то он получает. Он сопел, как распаленный бык. Устроил эту дурацкую борьбу и потел, как свинья.

— Так все-таки, как бык или как свинья? — улыбнулась англичанка, надеясь шуткой успокоить леди.

— Думаю, его можно убедить в том, что Рэмсей — не «лорд-мститель», но он не выпустит просто так влиятельного Дугласа из своих лап.

— Дорогая, ты и так добилась чуда. По крайней мере, убрала петлю с шеи Рэма.

— Возможно. — Тина вздохнула. — Но вся беда в том, что если я заказываю музыку, то и музыканту должна платить я.

Ада отнеслась к ее словам философски.

— Этот мир создан для мужчин, детка. За все надо платить, но, насколько я знаю, ты своего не упустишь. — И предупредила: — Рэм убьет тебя, если узнает, так что не проговорись.

— Он возненавидит меня навсегда, — печально произнесла Огонек. — Я и сама себя возненавижу.

— Если сделать все по-умному, то он не узнает, — настаивала Ада.

«Но я-то буду знать», — подумала Тина.

— Давай повешу платье, — гувернантка помогла ей снять серебристо-черный наряд. Затем она поставила небольшой табурет леди под ноги, чтобы та могла спокойно отдохнуть перед камином.

Завороженно глядя в огонь, Тина погрузилась в воспоминания. Она видела Рэма с детьми в Охилтри. Нежность Дугласа окончательно обезоружила его невесту. Больше всего на свете она хотела бы подарить ему их собственное дитя. Постепенно глаза женщины стали слипаться, а голова опустилась на подлокотник кресла. Ада оставила воспитанницу, сидящую перед камином в одном белье, а сама удалилась в свою комнату.

Огонек открыла глаза — кто-то стучал в двери. Положив ладонь на ручку, Тина спросила:

— Кто там?

— Это я, дорогая, лорд Ховард. У нас не было возможности поговорить о наших делах в присутствии короля и под взглядами придворных.

Леди Кеннеди требовалась помощь этого человека, сама судьба прислала его сейчас. И она не собиралась отказать лорду в приеме только из-за того, что была не одета. Интересно, который теперь час, подумала Тина, и как долго она проспала. Леди огляделась — Ада нигде не оставила халата.

— Пожалуйста, простите, я не одета, лорд Ховард. Я умоляю вас помочь мне.

Он галантно поднес ее руку к губам.

— Дорогая, я сделаю все, что в моей власти. Вы прекрасно знаете, как я к вам отношусь.

В голове Тины промелькнула тревога, и, излагая свою просьбу, она пыталась сохранить расстояние между собой и графом.

— Опасения за жизнь лорда Дугласа заставили меня проделать весь этот путь из Шотландии. Я ужасно беспокоюсь. Пожалуйста, выпишите мне пропуск, чтобы я могла посетить его в башне. Король сказал, что я могу рассчитывать на вас, дорогой лорд Ховард.

— Мне доставляет глубочайшее наслаждение услужить вам, леди Валентина. Взамен, я надеюсь, вы будете добры ко мне.

У Тины перехватило дыхание — Боже Милосердный, и этот тоже добивается от нее сексуальной взаимности! Это что, единственное средство расплаты между мужчиной и женщиной? Ховард быстро подошел к ней вплотную и обнял. Его рот накрыл ее губы, руки прижали тело женщины, давая ей почувствовать его возбуждение. Огонек отскочила.

— Милорд, пропуск!

После того как Ховард напишет бумагу, она скажет ему, что в соседней номнате спит ее брат. Не выпуская руки леди, граф подошел н столу и поднял перо.

— Вы больше не та незрелая девчонка, что я знал в Эдинбурге, — улыбаясь, произнес он. Свернув документ, граф игриво вложил его за корсаж Тины. — Ну а теперь подари мне немножко сладенького.

Одна рука Ховарда обхватила ее плечи, второй он поднял леди под колени и понес ее в постель. Граф оказался неожиданно сильным, и страх захлестнул Тину. Она заплакала.

— Вы не смеете заставлять меня против моей воли! Брат убьет вас за это, сэр!

Золотистая дубовая панель на стене отодвинулась, и в проеме появилась массивная фигура Генриха Тюдора, облаченная в халат. Ховард открыл рот. Он тотчас понял, что допустил грубую тактическую ошибку. Огненная Тина была раздета, потому что ожидала короля! Ее поселили в эти комнаты, находящиеся под спальней монарха, только потому, что существовала потайная внутренняя лестница, соединяющая покои. Рот Генриха плотно сжался.

— Вот как ты обращаешься с леди, которой я обещал помощь и поддержку?

Он был в ярости. Огонек совсем растерялась, она впервые оказалась в столь сложной ситуации. Тюдор славился своим непредсказуемым поведением, он мог заточить их с Ховардом в тюрьму, не выслушивая никаких объяснений.

— Я шокирован твоим поведением, Серрей. Джентльмены не насилуют леди! Ты что, не видишь, как бедная девочка расстроена? — продолжал назидательную речь монарх. — Я всеми силами стараюсь поддерживать высокие моральные устои при дворе, а ты своим поступком все разрушаешь!

Тина не верила своим ушам. Генрих Тюдор — самый большой лицемер из всех, кого она когда-нибудь знала, и все же, казалось, сам он непоколебимо верил в то, что говорил.

— Оставь нас, явишься завтра утром с докладом. Я начинаю сомневаться в правильности своего решения поставить тебя во главе армии.

Серрей скованно поклонился.

— Я ухожу, Ваше Величество. Уверяю вас, моя забота о леди Кеннеди была чисто отеческой.

К этому моменту Ада уже проснулась и прислушивалась у дверей к происходившему. Она поняла, что лорд Ховард ушел и Тина осталась наедине с королем. Гувернантка ничем не могла помочь. Даже ценой собственной жизни она не отвлекла бы короля от его удовольствий. Леди Кеннеди — не простая женщина, она сумеет обойти Генриха Тюдора.

Валентина сквозь слезы посмотрела на монарха. Ее губы непроизвольно дрожали, и Генрих, грузно опустившись в кресло, усадил женщину к себе на колени.

— Ну-ну, лапушка, теперь все в порядке, — грубовато похлопывая ее по плечу, сказал он. Король покачивал Тину, как будто она была ребенком, разбившим коленку. — Давай, куколка, вытри глазки. — Он порылся в карманах, а затем жестом фокусника вытащил носовой платок. — Ну вот, — нежно промокая слезы на лице леди, пробормотал Генрих.

— Фиалковый корень, — хлопая ресницами и все еще всхлипывая, проговорила Огонек.