Кэтрин Коултер - Песня огня

— Я с трудом сдерживаю волнение и восторг, — процедил Грэлэм сквозь зубы.

Рольф увидел Кассию рядом с Браном, самым неуклюжим из лучников. Он подождал, пока эти двое выехали вперед, заняли свои позиции и приготовились.

— Мальчик, безусловно, выиграл, — повторил Рольф, касаясь рукава Грэлэма, чтобы привлечь его внимание.

— Да, — отозвался его господин, — он не так плох, как остальные. Но ему следует опасаться коня Брана. Этот негодяй ненавидит Ганфрида.

Рольф не знал, что ответить, и затаил дыхание. Их план состоял в том, что Кассия должна была гордо подъехать к мужу, сорвать с головы капюшон и потребовать у него награду. Он беспомощно смотрел, как конь Брана встает на дыбы, как он лягает Ганфрида задними ногами, в то время как бесстрашная Кассия поднимает лук и выпускает стрелу.

— Надо остановить это! — закричал Рольф.

— Почему? Ты разнюнился, как старик, Рольф! Давай посмотрим, что может этот парнишка.

— Этот парнишка, милорд, ваша жена! До вчерашнего дня она не ездила на Ганфриде!

— Ты спятил! — прошипел Грэлэм. — Шутка зашла слишком далеко, Рольф.

Но Рольф уже спрыгнул с помоста и бежал к полю, размахивая руками. Мужчины молча смотрели, как Бран пытается приструнить своего жеребца. Жеребец, выкатив глаза из орбит, полный решимости и ярости, кусал Ганфрида в шею, потом попятился и, встав на дыбы, нанес удар копытами Ганфриду в бок.

Грэлэм тоже побежал, забыв обо всем, кроме жены.

Холодный, непреодолимый страх охватил и сковал его. Он беспомощно смотрел, как лук и стрелы выпали из ее рук на землю, видел, как она отчаянно из последних сил пытается удержать обезумевшего жеребца, но не может с ним справиться. Ганфрид повернулся к недругу и ринулся на него.

— Прыгай! — крикнул Грэлэм. Он не узнал собственного голоса да и едва расслышал его среди криков, наполнивших морозный воздух.

Кассия не была испугана. Она была в ярости. Должно быть, она родилась под несчастливой звездой.

— Бран, убери свою лошадь! — закричала она. Когда Ганфрид поднялся на дыбы и ринулся в атаку, она поняла, что все пошло не так, как было задумано. Она старалась заставить огромного жеребца слушаться ее, но все было бесполезно. Кассия почувствовала, что поводья ускользают из ее рук, и тотчас же услышала крик Грэлэма.

Но если она послушается его и спрыгнет, то сразу попадет под копыта обезумевших лошадей, и они ее растопчут. Поэтому она продолжала отчаянно цепляться за гриву Ганфрида.

— Бран, — хрипло закричала Кассия, — убери, свою лошадь!

Ганфрид поднялся на дыбы для новой атаки, но второй жеребец не стал дожидаться очередного удара и бежал. Ганфрид, пришедший в ярость, храпя, ринулся за ним. Кассия, не в силах удержаться на его спине, поняла, что ей следует откатиться, как только она коснется земли. Но, ударившись боком о жесткую землю, она почувствовала, что не может двинуться с места, не может даже вздохнуть.

Она лежала совершенно неподвижно, стараясь понять, что произошло, и восстановить дыхание.

— Кассия!

Она подняла глаза на склонившегося над ней Грэлэма.

— Это несправедливо, — задыхаясь, прошептала она. — Я должна была выиграть! Это несправедливо!

Де Моретон опустился рядом с ней на колени; руки его методично ощупывали ее тело, пытаясь определить, насколько его жена пострадала.

— Твои ноги тебе подчиняются?

— Да, — шепотом ответила она, внезапно почувствовав головокружение и тошноту. — Грэлэм, я должна была выиграть!

Его руки продолжали ощупывать ее, сгибать и разгибать ее руки, он прикасался к ее животу, проверял, не сломаны ли ребра.

Кассия с трудом сдерживала рвоту. Это бы довершило ее унижение. Она видела вокруг себя мужчин, скорее их тени, чем тела во плоти, слышала, как они переговариваются.

Грэлэм обнял ее за плечи.

— Кассия, — сказал он нежно, поднимая ее, — ты видишь меня?

— Конечно, — ответила она, — со мной все в порядке.

Тогда он бережно поднял ее на руки.

— Состязания окончены, — объявил Грэлэм своим людям.

Кассия закрыла глаза. Она все еще боролась с тошнотой. Голова ее бессильно упала на плечо Грэлэма.

— Я не испугалась, — бормотала она. — Если бы не эта чертова лошадь…

— Тише, тише, — на ходу успокаивал ее Грэлэм. Он принес жену в спальню и позвал Итту. Уложив Кассию в постель, он осторожно выпрямил ее ноги. Кассия плотно зажмурила глаза, и Грэлэм заметил, как напряжены мускулы вокруг ее рта.

В этот момент суровый рыцарь почувствовал себя совершенно бесполезным и беспомощным.

— Моя крошка! — причитала Итта. Она сновала вокруг постели, не обращая внимания на Грэлэма, потом села на край кровати.

— Меня сейчас вырвет, Итта, — прошептала Кассия.

Когда спазмы прошли, она лежала в постели бледная и ослабевшая. Голова у нее болела, но накатывавшие волны тошноты ослабли.

— Я приготовлю настой из трав, милорд. — Итта медленно поднялась с места.

— Она поправится? — хрипло спросил де Моретон.

— Надеюсь, что поправится, — ответила Итта. — Дело в том, что…

— В чем?

— Да так, ничего. — Пробормотав что-то невразумительное, Итта поспешила выйти из комнаты.

Грэлэм сидел рядом с женой, держа ее маленькую ручку в своей. Впервые он нащупал огрубевшую кожу на подушечках ее пальцев. Его страх, мучительный страх чуть ослабел. Но он молчал, глядя в ее бледное лицо, пытаясь угадать, испытывает ли она боль.

Кассия открыла глаза и увидела обеспокоенное лицо мужа.

— Я должна была выиграть, — повторила она снова как молитву.

— Зачем ты это сделала? — спросил рыцарь, крепче сжимая ее руку.

— Хотела, чтобы ты восхищался мной так же, как леди Чандрой, — ответила Кассия просто. — Я думала, если выиграю, тебе будет приятно.

— Мне не нужно, чтобы моя жена копировала мужчин!

Его слова пронзили ее сознание, и она широко открыла глаза. В них он прочитал безнадежность.

— Я только хотела добиться твоего одобрения, хотела, чтобы ты мной гордился. Я не могла придумать ничего другого, чтобы заставить тебя любить меня, забыть, как я тебе неприятна.

— Это вовсе не так, — сказал рыцарь, — но то, что сделала, было невероятной и непростительной глупостью.

— Пожалуйста, не наказывай Рольфа, — шепотом попросила Кассия. — Никого не наказывай! Они не могли знать, что жеребец Брана набросится на Ганфрида!

Ему хотелось прошибить им всем головы, но, увидев мольбу в ее взгляде, де Моретон сказал:

— Я ничего с ними не сделаю, обещаю.

Потом осторожно отстегнул брошь и снял с нее плащ.

— Вероятно, некоторое время у тебя все будет болеть после падения. — Он замолчал и печально улыбнулся.