Лиза Бингэм - Дальняя буря

Часть злости Дэниела улетучилась, но осталось еще достаточно. Она кипела внутри него, вырывалась наружу.

— Ей здесь не место.

— Возможно. Но если ты сейчас уедешь, кто остановит ее? — Слова прозвучали, как вызов, как брошенная в лицо перчатка.

— И что же мне делать? Ночь за ночью пробираться к Сьюзан в комнату?

Дэниел сжал зубы, чтобы гримасой не выдать боли.

— Едва ли это необходимо, поскольку завтра утром она уезжает в Эштон на встречу воспитанников приюта. Поезд отходит в семь часов. — Она сунула руку в глубокий карман своего одеяния и вынула небольшой конверт. — Я уже купила тебе билет.

— Я не собирался там быть. В любом случае, ничего путного не выйдет. Она не станет меня слушать.

Он вспомнил, что оставил ее замерзшей и трясущейся.

— Может быть, тебе стоит испробовать какой-нибудь другой способ убеждения. Если ты поедешь на праздник, у тебя будет достаточно времени, чтобы поговорить со Сьюзан. Поработай с ней бок о бок. Познакомься с женщиной, в которую она превратилась. Это одна из причин, по которой я послала за тобой. Ты слишком давно ее не видел.

Дэниел насмешливо фыркнул, не желая признаваться ни себе, ни Белл в том, что она права.

— Она предложила украсить дом и помочь присмотреть за детьми. У тебя будет время поговорить с ней, если ты вызовешься помочь ей.

Дэниел покачал головой.

— Я не имею ни малейшего представления об этой работе.

Глаза Мэри Маргарет сверкнули.

— Насколько я помню, ты всегда умел найти применение своим рукам. А тебе тогда было от силы пятнадцать…

Он понял, что она говорит о неделях, проведенных им в Денвере, когда он сбежал из приюта. Белл была непокорной ученицей. Противясь ограничениям, налагаемым церковью, и стыдясь своего собственного прошлого, она познакомила Дэниела с некоторыми способами достижения чувственного наслаждения.

Часть потрясения при этих словах Белл, видимо, отразилась на лице Дэниела, потому что монахиня усмехнулась:

— Я открою тебе одну тайну, Дэниел. Я исправилась, но не умерла. И помню все, что было между нами. Хотя, уверена, большинство людей пришли бы в ужас от того, что у монахини может быть такое прошлое, особенно с мальчиком на пять лет ее младше.

На щеках Дэниела проступил румянец.

— А если Сьюзан не захочет изменить свое решение?

Мэри Маргарет похлопала его по руке и подошла к двери.

— Не принимай мои действия за неодобрение намерений Сьюзан, Дэниел. Из нее выйдет прекрасная монахиня. Но это не литературный кружок или чаепитие. Это духовное призвание. Если Сьюзан не совсем уверена в своем решении, служение не принесет ей того удовлетворения, которого она заслуживает. Она будет обманывать себя. И Бога.

Дэниел вышел в коридор, но, прежде чем Белл закрыла дверь, он повернулся и погладил сестру Мэри Маргарет по шелковистой щеке.

— Ты когда-нибудь сожалела о своем выборе?

Его взгляд скользнул по ежику остриженных волос.

Мэри Маргарет осветилась внутренним светом.

— Я единственно жалею, что не сделала его раньше.

— И у тебя нет чувства… что ты задыхаешься?

— Нет. Ничуть.

И по страстному трепету голоса Белл — сестры Мэри Маргарет — Дэниел понял, что она никогда никого не обманывала своим решением. Даже Бога.

Глава 4

Шайенн, территория Вайоминг, 10 января

— Ну? И где же он?

Джидайдия Каттер поднялся из-за своего видавшего виды стола и бросил свирепый взгляд на нового служащего, который посмел в свой первый день на работе появиться в костюме — в костюме, черт побери!

— Н-не знаю, сэр.

Прыщавому юнцу было не больше девятнадцати. Каттер подозревал, что этот дурак сбежал из дома в поисках романтики и славы. А его родители меж тем недоумевали, что могло отвратить их бедного Тимми Либбли от религии, домашнего очага и мамочкиного вишневого пирога.

— Что ты хочешь этим сказать — не знаешь? зарычал Каттер. — Я велел тебе пойти к его комнате и ждать в коридоре, хоть до второго пришествия, если понадобится.

— Но его там не было!

— Тогда чего же ты так скоро вернулся? — заорал Каттер, потеряв всякое терпение.

— Я попросил дежурного впустить меня туда. Крокера там не было. И его вещей тоже. Никаких. И никто не видел его уже два дня.

— Проклятье! — Каттер стукнул кулаком по столу, отчего подпрыгнули канцелярские принадлежности и чашка. — Он не должен был никуда уезжать — никуда, — не уведомив меня. — Он ткнул вперед указательным пальцем. — Запомни это!

— Д-да, сэр.

— И не заикайся. Это признак слабости. Заставляй людей думать, будто тебе сам черт не брат. Если ты собираешься стать настоящим сыщиком, никто не должен знать, что делается у тебя внутри, понял, юноша?

Тимми Либбли кротко кивнул. Зрелище было жалкое. Немыслимо жалкое. Если Каттеру не удастся привести Тимми в форму за одну-две недели, то, вполне вероятно, какая-нибудь ненормальная баба прострелит мальчишке его глупую голову.

Это было еще одной причиной, по которой Джидайдия послал его за Дэниелом Крекером. С тех пор как Крокер ушел из кавалерии и нанялся работать в сыскную контору Пинкертонов, он был спокоен и холоден, как глыба льда. Каттер сожалел, что у него нет еще дюжины таких работников. Тогда бы он мог работать вполовину меньше, а сейчас уже отошел бы от дел. Но нет, у него куча таких, как Тимми, маменькиных сынков, у которых еще молоко на губах не обсохло.

— Тебе сказали, куда он уехал?

— Нет, сэр. Никто не видел, как он уходил. Он даже не выписался из гостиницы.

Каттер прищурился.

— Какие-нибудь признаки нечестной игры?

— Кровь на простынях.

— Много крови?

— Нет, несколько пятен. Каттер фыркнул:

— Беря Гранта Дули, Крокер получил ножом в бок. Будем надеяться, что это все и что им не удалось найти его.

— Простите?

Каттер вытащил из стола лист бумаги и помахал им перед носом юноши.

— Они бежали!

— Кто, сэр?

— Ты что, не слушаешь? Братья Дули! Грант и Марвин Дули бежали из тюрьмы в Демонте, их даже не успели осудить. Это означает, что не видать нам спокойной жизни на всей территории отсюда и до Сент-Луиса. — Каттер наклонился к самому лицу Тимми. — Знаешь почему?

— Н-нет, сэр.

— Перестань заикаться! Тимми вытянулся по струнке.

— Нет, сэр. Т-то есть да, сэр!

— Я скажу тебе почему. — Каттер вернулся к первому ответу Тимми. — Потому что в наших руках остался еще один брат Дули — Малыш Флойд Дули. Самый сентиментальный дурак из всех Дули, если ты когда-нибудь будешь иметь удовольствие познакомиться с ним. Грант Дули не даст, чтобы его повесили. Во всяком случае пока эта стерва, которую он называет матерью, подзуживает его. К несчастью для нас, Малыша Флойда схватили в Неваде. А это означает, что его перевезут сюда. Через две недели состоится суд.