Шахразада - Пещера невольницы-колдуньи

За два часа до рассвета за ней пришла Абдаль.

— Животных уже переправили на лодку. Пора уходить и нам.

Эриния наклонилась и поцеловала отца в щеку, зная, что в этой жизни она с ним больше уже никогда не увидится. Она погладила его по лбу, но он так и не пошевелился.

— Я люблю тебя, отец! — прошептала девушка и направилась к двери. Она шла, не останавливаясь и не оглядываясь назад, потому что знала: стоит ей всего раз обернуться, и у нее уже не хватит сил покинуть его.

Повозка ждала у черного хода, и Абдаль повела хозяйку туда. Поскольку их отъезд держали в тайне, никто из слуг не вышел проститься. Тараджин, стражник, которому поручили сопровождать их в Александрию, уже сидел верхом. Он увидел женщин, но продолжал внимательно оглядывать окрестности, чтобы не пропустить неожиданную опасность.

Эриния удобно расположилась на мягком сиденье, и Абдаль устроилась рядом. До пристани было совсем близко, но с каждым оборотом колес повозки Эриния чувствовала, как углубляется пропасть, отделяющая ее от прошлого. Теплые воспоминания детства проносились в ее голове, пока она покидала единственный дом, который знала в своей жизни.

Свиток пятый

Капитан Сейфуллах беспокойно расхаживал по палубе, заложив руки за спину и поминутно поглядывая в сторону пристани в ожидании пассажиров. Если они в ближайшее время не прибудут, ему не удастся отправиться в путь до наступления жары. Становилось душно, и капитану не терпелось очутиться в потоке свежего ветра, который всегда ощущался на середине Нила. Услышав голоса, он с волнением бросился приветствовать дочь Фархаддина, поднимавшуюся по сходням. Эринию сопровождали двое: стройная женщина, которая шла справа от своей подопечной, и свирепого вида телохранитель — тот держал ладонь на рукояти меча. Капитан Сейфуллах внимательно посмотрел на Эринию. Говорили, что она очень красива, но, к его разочарованию, ему не довелось самому убедиться, правда это или нет. Госпожа Эриния низко опустила голову, проходя мимо группы матросов, открыто пялившихся на нее, а ее телохранитель окинул их грозным взглядом и сделал шаг ближе к хозяйке.

Капитан Сейфуллах часто перевозил животных для царского дрессировщика и даже был дважды приглашен на ужин в дом господина Фархаддина. Однажды ему удалось издали мельком увидеть дочь хозяина, когда она гуляла по саду, но вечерние тени скрывали ее лицо.

Эриния остановилась прямо перед капитаном, застав его врасплох, и сердце его заколотилось вдвое быстрее. Никакими словами невозможно было достойно описать красоту, едва скрытую полупрозрачной вуалью. Тонкие черты, небольшой, правильной формы нос, черные, изящно очерченные брови. Чем-то неуловимым она напомнила ему статую давно умершей царицы, которую он когда-то видел.

Капитан не был сентиментальным, когда дело касалось женщин, но эта была так прекрасна, что он подумал: она способна одним лишь взглядом лишить мужчину дара речи. Волосы, падавшие на лоб, были черны как смоль. Ее восхитительные глаза были подведены краской и зелены, как молодая трава, растущая по берегам Нила. Или нет, при ближайшем рассмотрении они казались бирюзовыми, как волны Серединного моря, или, может быть, как то и другое.

«Кто из богов мог подарить ей такие зеленые глаза?» — спрашивал себя капитан.

— Добро пожаловать на корабль, госпожа! Надеюсь, нам удастся сделать твое путешествие приятным.

— Спасибо, капитан. Мои животные устроены удобно? — тихо спросила она.

Грудной голос девушки звучал так мелодично, что капитан Сейфуллах мог бы слушать, как она говорит, весь день и всю ночь. Он откашлялся, прочищая горло, и попытался сосредоточиться на ее вопросе.

— Как можно лучше, госпожа. Надеюсь, тебе все понравится на борту.

И в этот момент, когда она улыбнулась и в ее глазах заплясали веселые искорки, капитан навеки стал ее покорным рабом.

— Я уверена, что все будет прекрасно. Мой отец часто рассказывал о тебе. Ведь, как ты знаешь, ты единственный лодочник, которому он доверял перевозку наших животных.

Капитан Сейфуллах низко поклонился.

— Твой отец всегда оказывал мне честь своим доверием.

Эриния кивнула и пошла дальше, оставив после себя в воздухе легкий аромат жасмина. Капитан понял, что с этого дня запах жасмина для него всегда будет связан с ней.

Внезапно он был вырван из приятной задумчивости. Один из членов команды с восхищением уставился на девушку, не подозревая, что ее телохранитель вытащил меч. Капитан Сейфуллах улыбнулся про себя, подумав, что матрос скоро получит хороший урок, который послужит ему на пользу, а также удержит остальных членов команды от совершения подобных глупых ошибок.

— Достойная госпожа, — восхищенно сказал матрос с низким поклоном, — позволь мне отдать должное твоей неземной красоте!

Как по волшебству, меч Тараджина рассек воздух, и острие его уперлось в горло бедняги.

— Отдай должное моему клинку! — проговорил Тараджин угрожающим тоном. — Потому что он перережет тебе глотку от уха до уха, если ты не уберешься с дороги! Ну! — Телохранитель оглянулся, ловя взгляды остальных матросов. — Прислушайтесь к моему совету все, кто слышит меня сейчас! Не смейте приближаться к моей госпоже, или это будет последним деянием, которое вы совершите в своей никчемной жизни!

Двое из команды быстро отошли к поручням, а остальные поспешно удалились, вернувшись с удвоенным рвением к своим обычным обязанностям.

— Господин, у меня и в мыслях не было ничего дурного! — взмолился несчастный матрос, не имея возможности двинуться, не напоровшись на лезвие. Он лихорадочно облизнул внезапно пересохшие губы. — Я… я даже не взгляну больше на госпожу, если ты смилостивишься и отпустишь меня!

— Тогда убирайся! — сказал Тараджин, вкладывая меч в ножны и дав пинка несчастному. — Если кому-то еще хочется испробовать остроту моего меча, пусть выйдет сейчас! Хотите жить, никчемные, — оставьте мою госпожу в покое.

Капитан Сейфуллах осуждающе покачал головой:

— Пусть это послужит для всех вас уроком. Госпожа Эриния — моя высокочтимая пассажирка, и для вас будет лучше не беспокоить ее и даже не смотреть в ее сторону. Если вы нарушите мой запрет, я лично вырву у вас глаза и скормлю их крокодилам или, может быть, просто позволю доброму Тараджину отрубить вам головы.

Палуба как по волшебству мгновенно очистилась, и все занялись своими делами.

— Покажи мне место, предназначенное для моей госпожи, чтобы я мог посмотреть, как она устроится, — сказал стражник, горящим взглядом обшаривая палубу, чтобы убедиться, что его приказ понят.