Патриция Райс - Вулкан любви

Войдя на кухню, где рассчитывал обнаружить хозяйку, он был поражен видом крахмального фартука в зеленоватой дымке. Облако золотых локонов вокруг ангельского лица сзади перехватывала лента, из-под которой волосы каскадом обрушивались вниз. Девушка, взглянув на Слоана, испустила такой вопль, что казалось, глинобитные стены дома вот-вот рассыплются и стропила повалятся внутрь.

Этот вопль слегка озадачил его. Женщины обычно не кричали при его приближении, особенно когда он был опрятен и свежевыбрит. Эта же отступила к стене, сжимая в руках поварешку, и Слоан понял, что ситуация становится забавной. Он скрестил руки на груди и, сделав зверское лицо, уставился на девушку.

– Мама! Саманта! – крики разносились по всему дому и летели из окна. – Подите прочь от меня!

Слоан прислонился к косяку и грозно прорычал:

– Что вы собираетесь делать? Пришибить меня куском мяса?

Она была очаровательна в своем смятении, но картина, сменившая эту, понравилась ему еще больше.

В дверь вбежала Саманта с винтовкой в руке, с разлетающимися рыжими кудряшками и веснушчатым носом, розовая от жары и возбуждения. Она не была сконфужена, она была в бешенстве, и ей хватило одного взгляда, чтобы оценить ситуацию.

Слоан не переменил позы. Он не сомневался, что девушка умеет обращаться с оружием, но был уверен, что она им не воспользуется. Женщины все такие, но толпа мужчин, которые теснились за ее спиной, полностью меняла дело. Все они были его должниками, и незачем им всем рассчитываться с ним разом.

– Что, черт побери, вы сделали моей сестре? – Саманта заслонила Бернадетту от Слоана. Ей хотелось громко выругаться, хотелось справиться у Берни насчет матери и Гарриет. И ей отчаянно хотелось ударить человека, стоящего перед ней. Неспособная произвести все эти действия одновременно, она просто нацелила винтовку ему в пах.

– Опустите эту проклятую штуковину, пока вы не зацепили кого-нибудь, – сказал он с раздражением. – У нее чувствительный взвод, а я не сделал ничего, что могло бы вызвать такие дьявольские арии. Если эта ведьма – ваша сестра, то я всего лишь взглянул на нее.

– Там, откуда я родом, люди имеют обыкновение стучать в дверь, перед тем как войти.

– Там, откуда родом я, люди имеют обыкновение входить к себе без стука. Это мой дом, а вы здесь – постояльцы.

Саманта почувствовала, что у Берни перехватило дыхание. Мужчины все слышали, но молчали. Они, вероятно, знали все заранее. Впрочем, какая разница.

– Если это поселок Толботт, то этот дом на площади – асиенда Альварес, и вы лжете! И я хочу, чтобы вы убирались вон, мистер Толботт! У нас есть официальные права на этот дом.

Он понятия не имел ни о какой чертовой асиенде Альварес, но хорошо знал, чем владеет. Выпрямившись, он шагнул к этой большеротой фурии. У нее и впрямь был большой рот, как он уже успел заметить. Полные, тонко очерченные губы напомнили ему что-то из фарфора его матери. Они удивительно странно сочетались с ее веснушчатым лицом.

– А я имею дарственную на весь участок на этом склоне горы. Любая ваша бумажка не имеет никакой цены. Это мой поселок, моя гора, и женщины сюда не допускаются. Я дам вам время упаковаться до завтрашнего вечера, и убирайтесь отсюда!

Мужчины снаружи сердито зароптали. У Саманты сердце в пятки ушло, но вида она не подала. Отец слишком доверял людям и не всегда вдавался в детали. Это было хорошо, но не всегда. В голову ей закралось подозрение, что сейчас именно тот случай. Но окружающие не должны догадываться о сомнениях, которые ее обуревают. Нили прошли две тысячи миль, чтобы обосноваться в этом доме. Она не позволит жестокому и злому животному вышвырнуть их отсюда и оставить бездомными. Ей нет дела до его заявления насчет целого склона горы. Возможно, ее долина вообще лежит за пределами его участка.

– Я ничего не знаю о вашей дарственной, мистер Толботт, а на этот дом у нас есть акт. И я в любое время представлю его в суде против ваших бумаг. Только подскажите, где найти судью.

Что ж, за ним далеко ходить не надо. До сих пор Слоан был здесь и судьей, и шерифом, и поселковой ассамблеей в одном лице. Но даже он, со всем своим юридическим невежеством, понимал, что судья не имеет права вести собственное дело. Это его, однако, не остановило.

Он насмешливо улыбнулся:

– Ближайший судья, возможно, в Сакраменто. Можете поехать поискать его, если желаете. А я тем временем выброшу на улицу все ваше барахло. Но я бы рекомендовал прихватить его с собой.

– Вы вышвырнете? А еще кто? – Сквозь толпу протиснулся Рэмси. Он не присутствовал среди тех, кто участвовал в стирке, но из своей комнаты услышал тревожные голоса и явился как раз вовремя.

Слоан бросил на доктора презрительный взгляд:

– Если будет надо, я справлюсь и сам. И помощи мне не потребуется.

Решив, что наступило самое подходящее время выяснить, что за кутерьма происходит в доме, миссис Нили поспешила вслед за доктором, убедившись, что Гарриет с Джеком в безопасности. Подбежала Бернадетта, и мать обняла девушку за плечи. Перед ними стоял высокий человек – один на один против целого поселка. Достаточно было взгляда на его перевязанное плечо, чтобы догадаться, кто это.

– Мистер Толботт! Наконец-то мы получили возможность познакомиться с вами! А ну-ка садитесь. Вы еще недостаточно поправились, чтобы так долго стоять на ногах. – Миссис Нили пододвинула ему табурет, затем проплыла к жаровне над огнем. Разгоряченная большой утренней стиркой, она тем не менее держалась достойно. Концы ее волос, обрамлявших лицо, слегка закручивались, и хотя она не носила большого количества нижних юбок, для мужчин, которые не видели приличных женщин годами, она выглядела воплощением всех настоящих леди, каких они еще помнили.

Толботт замешкался. И прежде чем успел отказаться, ему уже пододвинули тарелку с мясом и предложили отведать. Он мог оттолкнуть и ее, и ее мясо, но обращаться так с женщинами все же не привык. И не хотел менять привычки. Он сел.

Саманта с изумлением наблюдала, как суетится мать, раскладывая салфетки, печенье, джем и отсылая кого-то в салун, чтобы принести Толботту что-нибудь повкуснее. Саманта угрожала ему винтовкой – и он смеялся. Мать не сделала ничего, только еду подала – а он уже растаял. В этом заключался какой-то урок, но Саманта не была к нему готова.

Демонстративно выйдя за дверь и прихватив винтовку, девушка оставила их спорить друг с другом. Несколько человек последовали за ней продолжать стирку, большинство задержалось у портика, где Бернадетта с матерью совсем недавно начали кормить хлебами страждущих.

Краснокожий Джо стоял у большого бака и без всякого любопытства следил за кипящей водой с бельем. Когда подошла Саманта, он так же безразлично спросил: – Он так напугал вас, что вы убежали? Теперь, протрезвевший и с ясными глазами, он показался Саманте ровесником отца. Седина лишь тронула его светлые волосы, но глаза выдавали истинный возраст. Она не сомневалась, что в нем нет ни капли индейской крови, но поспорила бы, что жизнь мужчины была очень нелегкой. Она прониклась к нему некоторым уважением, которого не испытывала к Толботту.