Луиза Аллен - Запретная драгоценность

Ознакомительный фрагмент

Ник. Интересно, что значит это имя? Стараясь отвлечься от мыслей, что она внезапно оказалась одна и в кустах что-то скребется, Ануша перевела его с английского. Кажется, зарубка[12], маленький разрез, выемка? Ну, это едва ли ему подходит. Он быстр и силен, как стремительный удар сабли.

— Здесь неподалеку маленький храм. Его стены нас защитят. Мы сможем разжечь костер и поспать на каменных плитах, — сообщил вернувшийся Ник. — На наше счастье, в нем есть сосуды с водой. Мы сможем напоить лошадей.

Он поскакал к храму, Ануша последовала за ним.

— Вы собираетесь ограбить святой храм? — Впрочем, она возмущалась больше из духа противоречия. Едва ли можно считать грабежом воду.

— Мы не собираемся наносить вред. И можем оставить подношение, если вы пожелаете. — Он спрыгнул с лошади и протянул ей руку.

— Я справлюсь. Интересно, как это христианин собирается оставлять подношение в индуистском храме? — Приземление оказалось жестче, чем ей представлялось, у нее подогнулись колени. Поддержавшая рука Ника оказалась унижающе необходимой. — Я же сказала, что справлюсь сама.

Тот проигнорировал ее протесты и поддерживал, пока она не обрела под ногами твердую почву. Так странно ощущать прикосновение мужчины, причем почти незнакомого. Она чувствовала себя в безопасности и опасности одновременно.

— Мне кажется, это никого не должно обидеть. Кроме того, после двенадцати лет в этой стране я уже не уверен, кто я такой. Возможно, прагматист. А вы?

Хороший вопрос. Ануша подумала, что с этим лучше определиться до того, как они прибудут в Калькутту. Прожив пять лет с сэром Джорджем, ее мать перешла в христианство. И последующие десять лет Ануша ходила с ней в церковь. А в Калатвахе жила как индуска.

— Кто я? Не знаю. Какая разница, если живешь, ни в чем не нуждаясь.

— Звучит философски. По крайней мере, хоть из-за этого нам с вами не придется спорить.

Он не стал расседлывать лошадей, только ослабил подпруги и бросил упряжь на каменную платформу храма.

— Нам вообще не придется спорить, если вы будете уважительно со мной обращаться, — парировала она, добавив про себя: «И перестаньте следить за мной, как ястреб». Потом нашла веточку погуще и стала сметать с каменной плиты опавшую листву. Под ней могли скрываться насекомые или даже небольшие змеи.

— Разумеется, я обращаюсь с вами с подобающим уважением, мисс Лоуренс. — Ник перевернул сосуд с водой над каменной поилкой для лошадей. — Вы — женщина и дочь вашего отца, это означает, что я обращаюсь с вами иначе, чем если бы вы были мужчиной. А остальное, — он пожал плечами, — зависит уже от вас.

— Я не желаю ехать к отцу. Я его ненавижу.

— Можете желать чего хотите, но не смейте оскорблять сэра Джорджа в моем присутствии. Оставайтесь на месте.

В полутьме она не видела его лицо, но в голосе звучал гнев. Снова и снова он выказывал странную, яростную верность ее отцу. Ник повернулся и куда-то направился.

— Постойте! Куда вы? — «Он же не может бросить меня в наказание одну в темноте?»

Он исчез в кустах. Ануша слышала, как он топчет сапогами нижние ветви кустарника. Потом он вернулся, проделывая по дороге непонятные манипуляции с передней частью своих штанов. Ануша вспыхнула.

— Хорошие густые кусты, — жестом показал он. — И без змей.

— Спасибо.

Собрав остатки достоинства, Ануша спустилась по ступенькам на землю и направилась к зарослям. Только сейчас она начала понимать все прозаические сложности путешествия в мужском обществе. Им могут встретиться большие пространства без единого кустика. И что ей тогда делать? А этот негодяй, похоже, привык говорить о таких вещах без всякой робости и скромности. Она же за последние десять лет ни разу не оказывалась наедине с мужчиной, даже со своим дядей или кем-то из евнухов. До тех пор, пока, гоняясь за Тави, не столкнулась в коридоре с Ником.

К счастью, когда она вернулась, внимание майора уже было сосредоточено на разжигании костра в углу храма. Огонь давал достаточно света, но его нельзя было увидеть со стороны. Рядом с костром была устроена импровизированная постель из одеял.

В тени она заметила приземистый лингам[13] Шивы, при свете костра на нем блестели следы влаги.

— Здесь недавно кто-то побывал.

Ануша подошла ближе. Древний каменный фаллос покрывало свежее масло, а по изогнутому в виде женского органа основанию были разбросаны цветочные лепестки.

— Я понял, — ответил Хериард.

Ануша сложила руки, отдавая почтение божественному символу. Какой бы веры он ни придерживался, он явно знал, как выказывать богам уважение. Ее отношение к майору немного смягчилось.

— Вот. — Ник жестом показал на пищу, что лежала у одеял на большом листе какого-то растения. — Утолите голод и жажду и потом поспите. Только не раздевайтесь. Не снимайте ничего, даже обуви.

— У меня нет намерений снимать с себя что-либо!

— В таком случае вам предстоят несколько очень неуютных недель, мисс Лоуренс. Ой, да садитесь вы. Я сегодня слишком устал, чтобы покушаться на вашу честь!

Он шутил. По крайней мере, она на это надеялась. Девушка осторожно опустилась на одеяла.

— Ешьте. Вам нужно подкрепить силы. У нас очень мало времени на отдых. Завтра вечером, я надеюсь, мы сможем отдохнуть подольше.

— Где вы будете спать? — Она взяла пресную лепешку, завернула в нее нечто, напоминающее козий сыр, и сунула в рот. И сама удивилась, как она, оказывается, голодна!

— Я не собираюсь спать. Я буду нас охранять.

— Но вы ведь не можете заниматься этим каждую ночь, — заметила Ануша.

— Не могу, — согласился Ник. — Отдохну, когда мы окажемся в более безопасном месте и я смогу оставить вместо себя вас.

Он оторвал кусок лепешки и сунул в рот. Сверкнули белизной крепкие зубы.

— Меня?

— Оглянитесь внимательнее, мисс Лоуренс. Разве здесь есть кто-то, кроме нас? Рано или поздно, но мне придется поспать. Или у вас не хватит сообразительности понаблюдать за окрестностями?

— Конечно, хватит. У меня ее хватит на что угодно. Я…

— Раджпутка. Знаю. Кроме того, вы дочь своего отца, а это означает, что где-то в вашей головке есть и мозги, несмотря на все доказательства обратного.

Ануша чуть не подавилась водой из фляги.

— Да как вы смеете! Вы привыкли ко всем этим вещам, а я нет. Мне пришлось встать спозаранку и всю ночь скакать верхом на пару с мужчиной. Я за последние десять лет ни разу не оставалась с мужчиной наедине! И я волнуюсь о Калатвахе.

— Это правда, — признал Ник. Но извинения в его голосе было немного. — Я приложу все усилия, чтобы сохранить в целости и сохранности вашу жизнь и вашу невинность, но вы должны вести себя как мужчина, ради вашей же безопасности. Вы это понимаете?