Роксана Гедеон - Парижские бульвары

Билло-Варенн остановился, взмахнул руками и, застонав, рухнул на пол.

Вся дрожа, я огляделась по сторонам и отбросила тяжелый пистолет. Страшно мне не было, вместо страха я почувствовала даже некоторое злое торжество. А как же, я хоть чуть-чуть отомстила… Отец гордился бы мной.

За дверью слышались непрерывные шаги и шарканье, но ни один человек не подходил близко, зная, видимо, приказ комиссара не входить. Брезгливо обойдя его бесчувственное тело, я вытащила из деревянного ящика маленький дамский пистолет. Видимо, его отобрали у какой-то аристократки. Что ж, теперь он послужит мне. Теперь у меня будет оружие. Стрелять я совершенно не умела, но мне было ясно, что в те жестокие времена, которые наступают, я должна научиться защищаться.

Потом я взглянула на Билло-Варенна. Он, вероятно, был без сознания, ибо изредка я слышала глухие тяжелые стоны. Мне было ясно, что спустя четверть часа он придет в себя и даже сможет подняться. Надо было уходить.

Сунув пистолет за тугую подвязку на бедре, я быстро одернула юбку, поправила волосы и попыталась изобразить на лице подобие улыбки. К моему удивлению, мне это удалось. Сохраняя все то же спокойствие, изумлявшее меня саму, я вышла из кабинета комиссара секции и плотно прикрыла за собой дверь.

Меня никто не остановил. Барбье на месте не было, а остальные санкюлоты смотрели на меня равнодушно. Я улыбнулась им и выскользнула из монастыря кордельеров.

И уже на улице, когда я убедилась, что за мной никто не наблюдает, я бросилась бежать во весь дух, не обращая внимания на удивленные взгляды прохожих. Брике, поджидавший меня на углу, мигом сообразил, что положение осложнилось, и бросился ловить извозчика.

Я на ходу села в фиакр и, с трудом переводя дыхание, крикнула кучеру:

– Улица Турнон в Сент-Антуане, и луидор на выпивку, если доедешь туда за десять минут!

Приехав домой, я уже знала, что мне делать. Из Парижа мне не уехать, заставы закрыты наглухо, и для выезда потребовалось бы брать их штурмом. В городе назревает что-то ужасное – это по всему ясно. Таким образом, мне придется искать убежища в Тюильри. Я отправлюсь туда уже сегодня вечером. Там, во-первых, будет безопаснее – ведь дворец укреплен, и я избавлюсь от опасений, что меня зарежут прямо на улице. Во-вторых, в Тюильри я могу найти какого-нибудь человека, который бы помог мне уехать. Все аристократы сейчас в трудном положении, стало быть, они должны помогать друг другу.

Брике ворчал и хныкал, требуя еды. Я на скорую руку приготовила ему яичницу, лишь бы он от меня отвязался, и мальчишка на некоторое время замолк, дав мне возможность подумать. Потом Брике принялся мыть после себя посуду, и я сразу же вздрогнула от звона разбитой тарелки.

Поднимаясь, чтобы помочь ему, я опрокинула саквояж, с которым совсем недавно собиралась уехать. Среди прочих вещей, выпавших из него, был и маленький томик в зеленой оправе. Забыв о Брике, я с улыбкой подняла книгу. Как она оказалась здесь? Вольтер… Его читала когда-то синьорина Стефания. Вероятно, я привезла этот томик еще тогда, в феврале, когда приехала из Сент-Элуа. Я перелистала книгу, грустно улыбаясь, и вдруг заметила между страницами пожелтевший исписанный лист бумаги, сложенный вчетверо.

Места сгибов были так заглажены, что я с трудом развернула лист. Сердце у меня" забилось сильнее. Почерк был мне незнаком, но письмо было написано по-итальянски – на том самом языке, который я сейчас немного забыла.

«Милая Ритта, вероятно, пройдет немало времени, пока ты получишь это письмо, – быть может, год или два. Отец увез тебя в монастырь. Если когда-нибудь он позволит тебе встретиться с нами и ты сама захочешь нас повидать, тебе достаточно найти в Париже дом номер 16 на улице Эгу-Сен-Катрин и спросить о нашей судьбе Лоренцо Бельтрами. Он скажет тебе, где мы находимся.

Первое, что мы с Джакомо сделаем в Париже, – это поженимся.

Да благословит тебя Бог.

Стефания Старди, Джакомо и Розарио Риджи. 10 января 1780 года, Сент-Элуа в Нижней Бретани».

Потрясенная, я еще дважды прочла письмо. Потом снова взглянула на дату: прошло двенадцать лет! Не год и не два, а целых двенадцать!

Предположения Антонио оправдывались. Он был прав, когда говорил, что Джакомо не мог исчезнуть, не оставив даже записки.

Итак, я думала, что совсем одна в Париже, а у меня, оказывается, могут найтись родственники! Да еще какие родственники – родные братья!

Что я помнила? Их лица? Их голоса? Нет, пожалуй, это почти стерлось в памяти. Но я помнила сказку Джакомо о голубоглазой фее Кренского озера. Я помнила, что тогда, все вместе, мы были очень дружны. Мы были счастливы. Наконец, я помнила, как мы с Розарио, босые, бежали по маковому лугу навстречу розовому солнцу, громко смеялись, а тугие стебли трав хлестали нас по щиколоткам и осыпали брызгами росы. Как хорошо мне было тогда!

Значит, достаточно сходить на улицу Эгу-Сен-Катрин, и я буду знать, где Джакомо? Я задумалась. Это, конечно, маловероятно. Письмо было написано двенадцать лет назад. За этот срок названный мне Лоренцо Бельтрами мог умереть или переехать. Но этого адреса вполне достаточно, чтобы я попыталась хотя бы разыскать брата.

Я очнулась лишь тогда, когда Брике дернул меня за рукав.

– Мадам, да что вы сидите? Пора уходить. Если вы этого комиссара пришибли, вас искать будут.

Брике, узнав какую-нибудь тайну, тут же принимался болтать о ней.

– Помолчи немного! – сказала я. – Ты собрался уже? Тихий стук в дверь помешал Брике ответить.

Я похолодела. Кто бы это мог быть? Я никого не ждала. Стук повторился.

– Ну-ка, ступай открой, – скомандовала я, нащупав сквозь ткань юбки пистолет. Если это за мной, я…

Порог переступила изящная дама под вуалью и уже знакомый мне барон де Батц, вооруженный, как и в прошлый раз.

– Ах, слава Богу! – произнесла я, облегченно вздыхая Я совершенно забыла о бароне Забыла даже, что он обещал явиться именно сегодня.

– Вам не придется уговаривать меня идти в Тюильри, – сказала я устало. – Из Парижа мне не удалось выехать. Так что идти мне некуда, кроме как…

– Вы меня узнаете? – прервала меня дама, поднимая вуаль.

Я рассеянно сделала реверанс.

– Ваше высочество, вы – ландграфиня Гессен-Дармштадтская?

Дама гордо кивнула.

– Я узнаю вас, мадам. Но нынче в этом нет никакой необходимости. И не увидев вас, я бы все равно пошла в Тюильри.

Дама переглянулась с бароном.

– И вы заставили меня идти сюда, если идти было незачем? Барон пожал плечами, словно признавал свою ошибку.

Потом обратился ко мне.

– Почему вы пытались уехать? Ведь вы обещали, что останетесь в Париже еще на пять дней!