Александр Журавлев - ДИАЛОГ С КОМПЬЮТЕРОМ

Средствами языка — значениями слов и содержательностью звуков — А. Тарковский создает буквально зримые цветные картины с богатой и содержательной игрой красок. Поэт тонко чувствует колорит в живописи и в своем творчестве устанавливает между двумя видами искусства глубокую внутреннюю связь, которая ощущается читателем интуитивно и может быть выявлена с помощью компьютерных расчетов при обработке стихотворений, навеянных произведениями живописи.

Стихотворение «Петровские казни» — это, если можно так сказать, языковое изображение цветовой гаммы картины В. Сурикова «Утро стрелецкой казни». Его звукоцветовой тон оказался темным и мрачным. По цвету это самое мрачное из всех рассмотренных здесь стихотворений, потому что в его звуковой ткани господствует Ь/, резко превышая норму. Глухой фон кое-где приобретает темно-синий и темно-зеленый колорит (У, Ю), иногда на нем проступают темно-багровые пятна А и Я. Едва просвечивает размытый серо-синий цвет И. Но все краски приглушены, затемнены подавляющим доминированием Ы.

Когда будете в «Третьяковке», сравните «расчетную» картину с полотном В. Сурикова, и вы убедитесь в глубоком и гармоничном соответствии двух произведений.

Поэт сам говорит о внутреннем родстве своего творчества с живописью в стихотворении «Пускай меня простит Винсент Ван Гог», описывая впечатление от картины «Звезда и кипарис».

Стою себе, а надо мной нависЗакрученный, как пламя, кипарис.Лимонный крон и темно-голубое —Без них бы я не стал самим собою,Унизил бы я собственную речь,Когда б чужую ношу сбросил с плеч.А эта грубость ангела, с какоюОн свой мазок роднит с моей строкою...

Звукоцветовая инструментовка дает те же цвета — лимонный крон и темно-голубое: доминирует желтый О и темно-синий У и даже в том же порядке, как в этой строке — наибольшее превышение нормы дает О (1,93), затем У (1,25). Но в «Звезде и кипарисе» тоже царит лимонно-желтый свет диковинной звезды и темный сине-голубой цвет неба!

Ну можно ли поверить, что звукоцветовая инструментовка не специально, точнее, не логически, не рационально выстроена «под колорит картины»? А с другой стороны, совершенно ясно, что здесь действовали не вычисления, а вдохновение — Стихотворение-то написано, когда ни о каких таких вычислениях звукоцвета никто и подозревать не мог, а слову компьютер предстояло появиться в нашем языке только еще почти через четверть века.

Арсений Александрович, когда увидел компьютерные результаты, рассмеялся:

— Ей-богу, я не виноват.

— Но вы же написали: Я ловил соответствие звука и цвета?

— Ну, что же, значит, ловил. — Он только руками развел.

А. Тарковский действительно внес в криницу языка многоцветные листы своих книг, уловил звукоцветовые соответствия не намеренным подбором звуков, а непостижимой поэтической интуицией, этим сверхсознанием, которое называют талантом.

Если у А. Тарковского звукоцвет пастельных тонов, тонких оттенков и гармоничной гаммы, как акварели или старинная живопись, то А. Вознесенский здесь действительно «витражных дел мастер» — его звукоцвет интенсивен, ярок, контрастен. Сравните по таблице: нагнетение гласных нужного цвета у А. Тарковского сдержанное — оно остается в пределах 2ó, у А. Вознесенского оно гораздо более энергично и может достигать почти 5ó. Своеобразен не только общий характер, но и техника звукоцветового письма А. Вознесенского. Он не только крупно превышает во всем стихотворении частотности гласных соответствующего цвета, но и неожиданно скапливает в каких-то местах стиха контрастные звуки. И хотя их частотность во всем тексте не превышает нормы или даже не достигает ее, скопления создают яркие и контрастные цветовые всплески.

Вот один из наиболее выразительных витражей — «Васильки Шагала». Это праздник синего цвета — коронного цвета Шагала («Но его синий не знает соперников», — пишет поэт), и синяя И безраздельно господствует среди гласных: превышение нормы составляет более 4ó. Но в этом произведении — трагическое столкновение двух тем: Родины и художника, оторвавшегося от нее. Символ Родины — васильки, и соответственно мощному звучанию этой темы доминируют синяя И и гораздо менее заметно — зеленая Е. Особенно сгущены васильковые гласные (к тому же ими заняты почти все ударные позиции) в строках о Родине:

Милый, вот что вы действительно любите!С Витебска ими раним и любим.Дикорастущие сорные тюбики...***Кто целовал твое поле, Россия,Пока не выступят васильки?Твои сорняки всемирно красивы,Хоть экспортируй их, сорняки.

А в строчках, ведущих тему художника, полыхают на синем фоне багровые скопления А и Я:

Лик ваш серебряный, как алебарда.***Как заплетали венок вы на темяГранд опера, Гранд опера!***Ах, Марк Захарович, нарисуйте...

Даже предельное сгущение, когда только А, никаких других гласных:

Марка Шагала, загадка Шагала...

И резкое, без переходов столкновение тем, звуков и красок:

Ах, Марк Захарович, Марк Захарович,Все васильки, все васильки...

Заметьте, кстати, что основные темы и сопровождающие их гласные названы и приведены в столкновение уже в заголовке: вАсИлькИ шАгАлА — только главные слова и главные звуки!

И еще один штрих, подчеркивающий поразительное соответствие звучания и значения: синий и красный в этом стихотворении не радостного, светлого, а густого, притемненного тона — чуть превышает норму частотность черной Ы.

Конечно, чаще нормы встречающиеся в стихе гласные вызывают в подсознании читателя не конкретную гамму цветов, а лишь смутные цветовые ассоциации, лишь самые общие цветовые впечатления. Зримая цветовая картина выстраивается уже в сознании читателя под воздействием в основном понятийной семантики текста, его образов, его целостного содержания.

Если это, например, «Пожар в архитектурном институте», то образ пламени создается лексическими средствами стихотворения. А то, что в тексте резко завышена частотность красных Л и Я, только поддерживает, подчеркивает эту картину, подключает к ее формированию еще и звукоцветовое подсознание. Но по содержанию это оптимистический пожар, и хотя красный, как и положено пламени, сопровождается небольшим превышением нормы для черно-дымной Ы, все же гораздо более заметное доминирование синих И и Й поддерживает ту общую тональность, когда говорят: «Гори оно синим пламенем!»

Уверившись в точности поэтической звукоцветовой интуиции и действенности методики ее выявления, мы уже заранее ожидали получить в стихотворении «Сирень «Москва — Варшава» соответствие звукоцветовой инструментовки цветовому содержанию. Но того, что получилось, нельзя было даже предполагать.

Как уже говорилось, в «Сиренях» А. Тарковского доминируют в равных долях, хотя и с небольшим превышением нормы, сиренево-зеленоватые У+Ю и Е + Ё. Представьте себе, в «Сирени...» А. Вознесенского доминируют точно те же звуки и почти в той же пропорции! Только их превышение нормы, опять-таки в соответствии с «витражным» характером звукоцветового письма, значительно (в 6 раз) выше.

А ведь произведения такие разные. И по образному строю, и по манере письма, и по самому своему духу. Казалось бы, ничего общего нет, кроме сирени, да и та у А. Вознесенского совсем другая, явно из века НТР: цветет «искусственно» — в начале марта (несовременно цвести в саду), описывается через намеренно современные сравнения.

...сирень пылает ацетиленом!...на третьей скорости цветет она!Ночные грозди гудят махрово,Как микрофоны из мельхиора....свистит           трассирующая                              сирень!Смешны ей — почва, трава, права...

И столь непохожие стихотворения столь разных поэтов, как оказывается, настолько сходны по звукоцветовой организации! Это ли не подтверждение экспериментально полученного вывода о том, что звукоцветовые связи у разных носителей одного языка вполне согласованны? И художники слова при всей своей индивидуальности опираются все же на всеобщие, коллективные закономерности, иначе работа их интуиции не вошла бы в резонанс с работой интуиции читателей.

Но в рамках общих тенденций могут, разумеется, обнаружиться и различные оттенки в звукоцветовых ореолах. Например, О — гласная света. Для Тарковского светлее всего солнце, поэтому О для него явно желтая. А для Вознесенского светлее всего снег:

...выпадает белая магия — «снег».Все по сравнению с ним — тускло, все вызывает оскомину,и кажется желтым дневной свет.

Поэтому О для Вознесенского, пожалуй, скорее белая. (Как говорилось, многие испытуемые считают О белой.)